– Долгая и неинтересная история. Суть в том, что они меня утомили. В свое время я был делегатом на ежегодных собраниях, но они стали занудными и однообразными, – по крайней мере, так мне казалось. И я ушел. Междуцарствие я провел по большей части на Венере. Я вернулся вскоре после подписания Ковенанта, но вряд ли с тех пор я пробыл на Земле больше двух лет. Мне нравится путешествовать.
Глаза Мэри вспыхнули.
– Расскажи! Я никогда не была в дальнем космосе. Только один раз в Луна-Сити.
– Конечно, – согласился он. – Как-нибудь. Но мне хотелось бы побольше услышать насчет твоей внешности. Милая, ты точно не выглядишь на свои годы.
– Пожалуй. Или, вернее: конечно нет. Насчет того, как это делается, – вряд ли я смогу многое рассказать. Гормоны, симбиотика, терапия желез, немного психотерапии и все такое прочее. Суть в том, что для семьян дряхлость откладывается на неопределенный строк, и старение можно остановить по крайней мере косметически. – Она ненадолго задумалась. – Когда-то они считали, будто находятся на пути к секрету бессмертия, к настоящему «источнику молодости». Но это была ошибка. Дряхлость попросту откладывается… и укорачивается. Примерно три месяца после первого явного звоночка – и жди смерти от старости. – Она вздрогнула. – Естественно, большинство наших собратьев предпочитают не ждать – пара недель, чтобы убедиться в диагнозе, а потом эвтаназия.
– Черт побери! Что ж, лично я так поступать не стану. Когда костлявая явится по мою душу, ей придется тащить меня силой – а я буду отбиваться руками и ногами; может, даже глаза ей выцарапаю!
– Приятно слышать подобные речи, – криво усмехнулась Мэри. – Лазарус, я бы не вела себя столь откровенно с кем-то моложе меня. Но твой пример придает мне смелости.
– Мы еще многих из них переживем, Мэри, можешь не бояться. Кстати, насчет сегодняшнего собрания – я не следил за новостями и лишь недавно прибыл на Землю. Этот Ральф Шульц действительно знает, о чем говорит?
– Скорее всего. Его дед был крайне умен, как и его отец.
– Как я понимаю, ты знаешь Ральфа?
– Слегка. Он один из моих внуков.
– Забавно. Он выглядит старше тебя.
– Ральф счел целесообразным оставить внешность примерно сорокалетнего, только и всего. Его отец был моим двадцать седьмым ребенком. Ральф, вероятно… так, сейчас… по крайней мере на восемьдесят или девяносто лет моложе меня. При этом он старше некоторых моих детей.
– Ты хорошо заботишься о Семействах, Мэри.
– Пожалуй. Но и они тоже обо мне заботятся. Мне нравилось иметь детей, и Фонд в немалой степени помогает тридцати с лишним моим потомкам. У меня есть любая роскошь, какую только можно захотеть. – Она снова вздрогнула. – Наверное, потому мне так страшно – мне нравится жить.
– Прекрати! Я думал, мой безукоризненный пример и мальчишеская улыбка излечили тебя от подобной чуши.
– Ну… да, ты мне кое в чем помог.
– Гм… послушай, Мэри, почему бы тебе снова не выйти замуж и не завести еще несколько вопящих негодников?
– Что? В моем возрасте? Скажешь тоже, Лазарус!
– Насчет твоего возраста – ничего особенного. Ты младше меня.