– Заткнись, – сказал Хью.
Женщины столпились возле иллюминатора; Алан с важным видом порол чушь, объясняя им, что они видят снаружи. Эртц открыл последнюю дверь.
Внутрь хлынул свежий воздух.
– Холодно, – произнес Эртц. На самом деле температура была всего лишь на каких-нибудь пять градусов ниже, чем постоянная температура на корабле, но Эртц еще не знал, что такое «погода».
– Ерунда! – фыркнул Хью, раздраженный малейшей критикой в адрес «его» планеты. – Тебе просто кажется.
– Возможно, – отступил Эртц. После неловкой паузы он предложил: – Выходим?
– Конечно. – Преодолев собственную робость, Хью оттолкнул его и спрыгнул с пятифутовой высоты на землю. – Давайте – здесь здорово.
Эртц спрыгнул следом и встал рядом. Больше они не решались сделать ни шага.
– Просторно, да? – хрипло произнес Эртц.
– Ну, так и должно было быть, – отрезал Хью, злясь на себя за то же чувство потерянности.
– Эй! – Алан осторожно выглянул из люка. – Можно спускаться? Как там?
– Давай.
Алан бесстрашно перевалился через край, оглянулся и присвистнул: «Боже мой!»
Свою первую вылазку они совершили за пятьдесят футов от корабля.
Они держались кучкой и старались не спотыкаться на странной неровной палубе. Ничего необычного не произошло, пока Алан не оторвал взгляда от земли и не обнаружил, впервые в своей жизни, что ни стен, ни потолка нет. Голова его закружилась, накатил острый приступ агорафобии; он застонал, закрыл глаза и повалился на траву.
– Какого Хаффа… – начал Эртц, озираясь, – и повалился рядом.
Хью держался из последних сил. Он упал на колени, но не позволил себе лечь на землю, лишь оперся на руку. У него все же было преимущество – он подолгу смотрел в иллюминатор, а ведь и Алан с Эртцем не были трусами.
– Алан! – пронзительно закричала его жена от двери шлюпки. – Алан! Вернись!
Алан приоткрыл один глаз, сфокусировал зрение на корабле и снова припал к земле.
– Алан! – скомандовал Хью. – Прекрати! Садись.