– Да, – соглашаюсь я, – грабители вряд ли принимают душ, когда грабят…
– Катерина! – басит мужик. – А ну иди сюда!
– Она в аптеку вышла, – сообщаю я, пытаясь уже как-то по-тихому продвинуться к спальне, где, по идее, должна быть моя одежда.
– А ну, стоять! – рычит разгневанный, по всей вероятности, мой будущий тесть. – Кто такой? Отвечать!
– Кирилл я… Катин парень, – робко отвечаю.
Ну, он так напирает, мля. Я даже струхнул слегка. И голос у него такой, командирский.
– И давно? – продолжает допрос разгневанный мужик.
– Месяц уже, примерно, – отвечаю я, лихорадочно вспоминая, сколько времени мы с Катей знакомы.
– Месяц! А уже голый тут бегает! – еще больше злится потенциальный будущий тесть. – А в аптеку она за резинками побежала?!
– Андрюша, ну перестань, – ласково уговаривает его женщина. – Катя взрослая уже давно. Имеет право на личную жизнь.
– Я ей дам, личную жизнь! Распустились совсем! Бордель тут устроила! Забодай тебя комар!
Я молчу. Ёксель-моксель, что тут скажешь? Родители – они всегда правы и имеют право воспитывать, сколько бы тебе ни было лет. К тому же я стою тут голышом. Ну и как тут поспоришь?
Слышу грохот лифта, и через минуту входная дверь открывается.
– Ой, мам, пап, привет, – Конфетка моя щебечет, вроде как обрадовалась визиту предков.
Но переводит взгляд на меня и хмуро спрашивает:
– Что тут происходит?
– Это я у тебя хочу спросить: что тут происходит?! – басит злой папань Кати.
– Меня тут в плен взяли и допрашивают, – жалуюсь я со стеснительной улыбкой.
– Кирилл, вот я купила тебе аспирин, иди выпей и оденься, пожалуйста, – просит она, и я таки проскальзываю в дверь спальни.
– Катерина! – громоподобный голос ее папы доносится из прихожей. – Я тебя такой воспитывал?! Чтоб мужиков к себе водила?!