Ответил треск ветвей. Посмотрев в том направлении, Кэл увидел идущего к нему невысокого человека с монголоидными чертами лица, попыхивающего сигаретой.
– Знатная шутка, – сообщила обезьяна.
Монголоид осклабился. Кэл, переводя взгляд сверху вниз и обратно, решил, что понял их игру, и обратился не к кукле, а к кукловоду.
– Послушайте, скажите что-нибудь сами.
Человек продолжал улыбаться, не выказывая никаких признаков понимания. Обезьяна же громко рассмеялась.
– Ешь, ешь, – сказала она.
Кэл уже очистил плод, но что-то не давало ему поднести его ко рту.
– Ну! Они не ядовитые...
Запах вынудил его оставить сопротивление, и он откусил.
– ...во всяком случае, для нас, – закончила обезьяна, снова рассмеявшись.
Вкус плода был еще лучше, чем обещал его аромат. Мякоть оказалась сочной, сок – крепким, как ликер. Кэл облизал пальцы и даже ладони.
– Ну как?
– Превосходно.
– Еда и питье вместе, – обезьяна взглянула на человека под деревом. – Хочешь одну, Смит?
Человек докурил сигарету и швырнул окурок в траву.
– Ты что, не слышишь?
Не дождавшись ответа, обезьяна опять скрылась в ветвях.
Кэл доел грушу до зерен в середине и выплюнул их. Их легкая горчинка еще сильней подчеркивала сладость мякоти.
Он только сейчас заметил, что где-то за деревьями играла музыка. Нежная и манящая.
– Еще? – спросила обезьяна, появляясь с еще несколькими фруктами.