Сотканный мир

– Но я ничего не могу.

– Каждый что-то может, – наставительно сказала обезьяна. – Хотя бы выпускать газы.

– Ну же! – настаивал Лемюэль Ло. – Не стесняйтесь!

Кэл нерешительно приблизился через толпу к нему.

– Я правда не думал...

– Вы ели мои фрукты. В благодарность вы должны повеселить нас.

Кэл огляделся вокруг, ища поддержки, но увидел только выжидающие лица, обращенные к нему. – Петь я не могу, – начал он искать пути к отступлению. – Ваш прадед был поэт, не так ли? – Лемюэль своим тоном словно упрекал Кэла за невнимание к этому факту.

– Был.

– Так, может, прочитаете что-нибудь из него?

Кэл уже подумывал об этом. Было ясно, что он уже не вырвется из этого круга без компенсации, и предложение Лемюэля было не таким уж плохим. Брендан ведь научил его нескольким фрагментам из стихов Чокнутого Муни. Тогда Кэл ничего не понял, в шесть лет, но звучание лиры предка завораживало.

– На ковер, – пригласил Лемюэль его. Прежде чем он сумел припомнить хоть пару строчек, он уже стоял на ковре перед лицом публики.

– Мистер Ло сказал правду... мой прадед...

– Говори громче! – крикнул кто-то.

– Мой прадед был поэтом. Я попытаюсь вспомнить кое-что из его стихов. Не знаю, получится ли у меня.

Последовали аплодисменты, отчего Кэл еще больше сконфузился.

– Как эти стихи называются? – спросил Лемюэль.

Кэл задумался. Название тогда значило для него еще меньше, чем сами стихи, но он запомнил и его, как попугай.

– "Шесть общеизвестных истин", – он произнес это быстрее, чем вспомнил.

– Так читайте, мой друг, – сказал хозяин сада.

Публика замерла в ожидании; единственным движением теперь был трепет огоньков вокруг ковра.