Плюшевый оракул

Ника, неверно переставляя ноги, двинулась вдоль стенки к комнате, не отрывая косого взгляда от устрашающе длинного ствола. В звенящей от страха голове забрезжили кое-какие и, надо сказать, в основном бестолковые, мысли: «Господи… чего ему отдавать-то?!. Наличку, банковскую карту, золотишко… Может, уйдет, а?!!»

«Нет, не уйдет. Теперь я его видела», — первая здравая мысль так напугала, что ноги совершенно подкосились, и кондитер кулем соломы рухнула на диван. Попала на тугую подушечку в шелковой наволочке, соскользнула с нее и заперебирала ногами, стараясь отползти подальше. Забилась в угол и подтянула колени к животу. Жуткий «курьер» невозмутимо наблюдал за ее передвижениями. Когда Вероника вжалась поясницей в противоположный угол дивана и замерла, продолжил:

— Нам легче и проще — договориться, девочка. У тебя есть то, что нужно мне. И мы оба понимаем, что идти в полицию тебе нет резона: ты присвоила чужое. Так?

Паралич отпустил тело, но продолжал сковывать голосовые связки Вероники. В ответ на вопрос у нее получилось выдавить лишь сиплое:

— Не понимаю…

Ника прекрасно понимала, как глупо выглядит ее упрямство, но сейчас ей требовалась хотя бы крохотная передышка, чтоб привести в порядок сознание. В голове заварилась такая чудовищно крутая каша, что ни крупинки здравой мысли не осталось!

— Жаль, — произнес «курьер». — Жадность — плохой советчик. Я все равно возьму то, за чем пришел, но тогда… тогда это получится больно. Для тебя.

— Ага, — из пересохшего горла вырвалось какое-то карканье. Язвительное. — А потом ты типа отсюда свалишь и оставишь меня в покое. Так? Очень хороший совет…

— Диалог налаживается, — довольно констатировал бандит. — Продолжим развивать. Да, Вероника, я оставлю тебя в покое. В полицию ты не пойдешь, там тебе нечего сказать — сама замарана, подругу убили, а ты продолжала цепляться за краденое и врать. А потому я честно предлагаю разойтись миром. Я даже оставлю тебе часть драгоценностей, чтоб было не так обидно. Подумай. Нужно ли упорствовать? Иногда сделка гораздо полезнее…

— Ты убил Свету! — перебивая, выкрикнула Вероника. Но прозвучало это не обвинением, а утверждением: я тебе не верю! Мою соседку ты уже убил, зачем теперь рисковать и оставлять в живых свидетельницу? Меня!

— Это случайность, — поморщился «курьер». — Она набросилась на меня с ножом. Неожиданно. Я только защищался.

— Ну да, конечно… — Вероника отлепила колени от живота, распрямилась. Навязанной ей роли фантастической жадины следует придерживаться. Поскольку перепуганная простушка уже давно, наматывая сопли на кулак, выдала б «сильфиду» без всяких уговоров.

А так… есть варианты для маневра. И хоть немного времени — подумать!

— Нашел дурочку, — буркнула Вероника и злобно уставилась на вора. — Я тебе цацки отдам, а ты меня тут же и прихлопнешь!

«Курьер» — Игнат Сергеевич Котов — сверху вниз разглядывал чуть-чуть опомнившуюся повариху и вдумчиво прикидывал: перед ним действительно нереальная сквалыга, которая не расстанется с камушками даже под угрозой смерти — чуть в обморок не падает, но за богатство держится, — или достаточно разумная особа, требующая гарантий безопасности? Наверное, все вместе. А потому придется договариваться дольше. Причем по чесноку, поскольку «чеснок» такой нарос, что ничего пугающего и выдумывать не надо. Если девчонка умная, то поймет, что лучше пообщаться с ним, чем вовлекать в историю реально диких типов.

Котов сделал шаг назад, присел на подлокотник противоположного кресла. И некоторое время, играя пистолетом и поджимая губы, изучал фантастическую жадину. Которая поблес ки вала на него глазами упертой фанатички, не желавшей принимать очевидное.

Да, точно. Такая не отдаст даже чужое без борьбы. Придется объяснять, авось проймет. Догадливая вроде бы.

— Поговорим, — кивнул Котов и потер лоб тыльной стороной левой руки, утянутой в перчаточную кожу. — Ты ставишь меня в безвыходное положение, Вероника. «Сильфиду» я обязан отдать человеку, которому ее уже пообещал и которого не устроят объяснения типа «бриллиант по случаю присвоила повариха». Нюансы его не интересуют. Хотя, впрочем… я могу сейчас ему позвонить и повиниться. Пускай сам разбирается с тобой. Приезжает или присылает своих людей, а те выбивают из тебя камушек. Мое дело — сторона. Денег за «сильфиду» я тогда, конечно же, не получу, но зато и рук не замараю. — «Курьер» выдержал паузу. — Оно тебе нужно?.. Мне — нет. Мой заказчик очень не любит неисполнительных людей. А еще больше — свидетелей и упрямцев. Это, как понимаешь, про тебя. Думай, Вероника. Даю две минуты, время пошло.

Ника затравленно разглядывала «гостя». Спортивная фигура, среднестатистическая внешность — вполне себе приятный и спокойный мужчина лет сорока. Взгляд цепкий, но без угрозы, с равнодушием заряженного на задачу робота. И слегка усталый.

Но эта-то усталость пугала Веронику больше, чем если бы он был решителен и страшен! Так выглядит человек, доведенный до крайности, до полного равнодушия к чужой жизни. Создавалось впечатление, будто ему действительно смертельно хочется кому-то позвонить, переложить груз на чужие плечи и пригласить сюда настоящих мастеров заплечных дел — пускай они пытают жадину…