Вор приподнял крышку корзины для грязного белья. Увидев стопку белоснежных тряпочек, аккуратно переворошил ее, насчитал два поварских комплекта и три колпака, видимо копящиеся и стирающиеся разом. Синего мешочка со звездочками в плетеном коробе не оказалось.
Жаль, пока в точности непонятно — перебирала она сумку или нет.
Котов вышел из санузла, постарался не зацепиться взглядом за лежащую в прихожей покойницу с раскрытым глазом и двинулся к кухне. К рабочему месту кулинара.
Но пробыл там недолго. Исследование ванной комнаты уже многое сказало ему о хозяйке: чистюля и педант, грязную одежду складывает лучше, чем иная дамочка заботится о кофточках на выход. Такая аккуратистка бриллианты в гречневую крупу не закопает и в унитазный бачок не спрячет, даже трижды обернув в пакеты и скотчем обмотав. Ювелирные украшения попросту не совместимы для ее мозгов с пылью, грязью или туалетом. Да и ореховых крошек на кухонных поверхностях не видно, кругом идеальная чистота. Здесь явно никто мешочек не перебирал и не вытряхивал. Надо идти в спальню. К складу душистого отглаженного белья.
Проходя по коридору от вылизанной кухни, Котов обратил внимание на «лишнюю» дверь рядом с совмещенным санузлом. Открыл ее и обнаружил кладовую внушительного размера. Нашарил выключатель… Первое, что бросилось в глаза, — безупречно ровная стопка ярких тканевых мешочков. Синих, с пропечатанными золотыми звездочками. Они сияли среди кастрюль, припасов и непонятных поварских агрегатов, как елочные игрушки в диком лесу.
Убедившись, что мешочков все же несколько, слегка воодушевленный Котов заглянул во все углы огромной кладовой, поискал наполненный орехами, использованный мешочек. Но орехи нашел только в плотно закупоренных стеклянных банках.
Не повезло. Обшарив каждую отдраенную кастрюлю, задумчивый Котов вышел из кладовой. Вообразив, что под ногами лежит бревно, снова перешагнул покойницу и очутился в еще одном безупречно вылизанном помещении — гостиной. Открыл единственный здесь шкаф-сервант. Практически не исследуя, глянул в выдвижные ящики тумбы под телевизором…
В спальню. Только в спальню. Учитывая психотип хозяйки и возникший у нее цейтнот, ценности она спрячет под постельным бельем или прикопает под отутюженными майчонками-сорочками.
Котов умело, не стронув с места ни единой наволочки, с привычной скрупулезностью обыскивал зеркальный шкаф. Он заставлял себя действовать размеренно и планомерно, не психовать, не мандражировать. Попутно вспоминал каждое слово из разговора с Жанной. Вдруг что-то упустил?
«Черт побери! — ошпарило воспоминание. — А ведь действительно упустил! Жанка сказала, что в мешочке были орехи с
Котов быстро вернулся на кухню и исследовал помойное ведро. Вполне в манере этакой чистюли не глядя вытряхнуть орехи, перепутанные с фруктовыми кубиками. Своим безупречным педантизмом она клиентов привлекает, деньги зарабатывает, ей легче что-то выбросить, чем опозориться, когда заказчик обнаружит на цукате налипшую соринку от орешков!
Орехов, цукатов и бриллиантов среди мусора, увы, не оказалось. Котов вернул миниатюрное ведерко в шкафчик под мойку; оставшись на полу, сел, опираясь спиной о стену, и крепко-крепко задумался.
Выражаясь простонародно, но по существу, он оказался в полной заднице. Гусыня Жанка засветилась (не перед ментами, на ментов плевать). Сам Котов стал убийцей. Пускай он только защищался, но на это уже никак не плюнуть и не растереть, в скобки не поставить.
А самое паршивое, все эскапады — бесполезны: «сильфиды» нет. Жанку завтра-послезавтра возьмут в жесткий оборот, она, наивная, в таких переплетах еще не бывала. Растечется, как кисель по блюдцу, на котором, как считала, бриллиант преподнесла…
— Куда же ты цацки-то запрятала?! — разглядывая кухню, простонал теперешний убийца. — Аккуратистка, мелочная чистюля… В сапог или валенок ты их не ссыпешь — цацки носят на руках и шее, а это таки обувь, грязь…
Котов закрыл глаза, расслабился; вообразить себя самозабвенным педантом получилось просто — сам, можно сказать, недалеко ушел… Пусть его действия всегда просчитаны с точки зрения рационализма, но это очень близко и понятно…
«Куда она могла запрятать побрякушки… Она приехала уставшая… достала сумку из багажника… Мусор! Дьявол! Она могла элементарно вытряхнуть орехи, перепутанные с цукатами, в мусорный контейнер во дворе! Одним движением, даже не взглянув, что высыпалось!» Мысль подбросила Котова вверх, он вскочил и подбежал к окну. Сбоку, от холодильника, стараясь не мелькать в «пустой» квартире, посмотрел на улицу. К его огромному сожалению, парковку, на которой приехавшая от Сальниковых девчонка оставила автомобиль, отсюда не получилось разглядеть. Зато прекрасно был виден ряд мусорных бачков, как раз и загородивших желтый фолькс от наблюдающего тогда Котова. Девчонку, достававшую из багажника тяжелую сумку, он увидел, лишь пройдя через весь немаленький двор.
Могла повариха, прежде чем направиться домой, вытряхнуть из мешочка остатки орехов? Да запросто. Орехи, что-нибудь еще. Крохотное мусорное ведерко на ее микроскопической кухне мало что вмещает.
Котова заколотил нешуточный озноб. Вор, ставший душегубом, представил, как среди отходов роются бомжи, из мусора лучами бьет многомиллионная «сильфида»… Жесть. Котов пристально-пристально пригляделся к мусорным бачкам, тем, что были ближе к автомобильной парковке. Их, к сожалению, слегка скрывала кирпичная ограда, разделявшая два ряда контейнеров. Но разбросанных мусорных пакетов он там все же не увидел, а это обнадеживало. Если бы бомжи наткнулись на россыпь драгоценностей, они исследовали бы хоть один кагат до самого дна. Все разбросали бы по сторонам!
Приняв решение, Котов стремительно подошел к женскому телу в прихожей. Поднял его на руки — легонькое, безвольное,