— Танцуют, — поняла я.
— И готовят новую войну. Все одно к одному — недаром Мой брат предложил встретиться здесь.
Хотела спросить почему. Не успела. Ее увидела — Самую. Увидела, замерла.
Потом... Потом, когда я узнала о ней куда больше, поняла: она действительно была Самой. Наши судьбы чем-то похожи, обеим пришлось прожить долго, очень долго, жить, пережить всех и все. И теперь, когда я давно старуха, мне очень хочется поговорить с ней, тоже старой. Сесть у огня, вспомнить былое. Учитель сказал, что она плохо умирала. Хорошо, что Он не рассказал, как буду умирать я.
А тогда... Нет, не тогда — немного позже.
— Ревнуешь, обезьянка?
— Ревну... Учитель! Я не... не...
— Назови сама.
— Ну... Просто... Не понимаю! Она же некрасивая, разьве что ноги... Не смейся, Учитель! Я понимаю, что человек — это не ноги и не руки, а женшина — тем более. И даже не лицо, так у нее и лицо...
— Если тебя так задело, что чувствуют мужчины, представляешь? Мой брат знал, кого выбрать. Но Я тоже не ошибся, хотя по сравнению с ней, ты — сельская девчонка, не знающая даже, что делать с собственным телом. Как она двигается, а? Только... Ты — Моя ученица, она — просто рабыня. Очень дорогая рабыня. Ты тоже поняла это, Папия Муцила?
— Давно ждешь, Хэмфри?
— Ты точен, как Биг-Бен, Майкл! Падай, я заказал торт «Галуа».
— Лучше бы «Онтроме». Люблю фрукты.
Их губы шевелились, произнося пустые слова, но почти не слушала. Губы лгали — не лгали глаза. Настоящий разговор шел неслышно.
А сразу видно, что братья! И лица похожи, и плечи широкие ткань темную рвут. Только глаза у Майкла не зеленые — голубые, как утреннее небо.
Не только глаза, конечно. Совсем другой он, Майкл, брат Учителя. Похож — но другой. Учитель совсем не изменился, чужая одежда на Нем столь же обычна, как и темный плащ. А вот Его брат... Так и кажется, что под темным пиджаком — сияющая золотом мантия. Царевич. Майкл Великолепный.
Та, что была с ним, присела рядом, молча протянула пустой бокал, улыбнулась...
Нас не представили. Разве обезьянок представляют друг
— Мы только что с премьеры. «Матушка Кураж» Брехта. Не видел, Хэмфри?
"...А на каком языке они говорят? Не на латыни, не на оскском, понятно. Или тут заклятие тоже отменили? То самое — Вавилонское?
ebooksa