Сумерки

— Граф Драчевский, — сказал Гаврилов.

Иван остолбенел, словно громом пораженный.

— Как? И тут он? И тут влез этот зверь? Да что же это такое, в самом-то деле? — закричал он, вскочив и забегав по гостиной из стороны в сторону. — Как смеет этот граф и здесь влезать со своими темными делишками? Но скажите, ваше превосходительство, на каком основании Драчевский требует с вас усадьбу, откупные деньги из казны и компенсацию?

— На том, что он является, согласно завещанию, единственным наследником Троекурова, — был дан ему ответ.

Генерал сидел неподвижно, чрезвычайно удивленный столь бурной реакцией своего бывшего письмоводителя на упоминание о графе.

— Мы должны немедленно ехать к этому самому Копернику и посмотреть, так ли то, что Драчевский наследник Троекурова, — заторопился Иван. — В конце концов, если это действительно так, то их претензии к вам не совсем уместны. Разве нет?

— Так, друг мой, так, — следом за молодым человеком заспешил Гаврилов.

Они уже прошли в переднюю, как неожиданно из комнат быстро вышла Аглая Ивановна, а следом за нею Дуня, несшая на сильных, словно у мужчины, руках огромный медный самоварище. Клокотание внутри самовара указывало на то, что добрейшая тетушка уж никак не ожидала столь быстрого отъезда гостя и племянника.

— После, тетя, после! — вскричал Иван, спешно наматывая на горло шарф и выбегая из квартиры.

Старенький генерал едва поспевал следом за ним.

— Прощайте, матушка, несравненная Аглая Ивановна, дела! Дела! — бросил он также и вышел из квартиры.

— Ну вот, — только и успела сказать тетушка с выражением полнейшего разочарования. — Ну что ты стоишь стоймя? — накинулась она на прислугу. — Ступай, неси самовар обратно.

Гаврилов и Безбородко уселись в старинный генеральский возок и отправились к судейскому чиновнику, как его назвал по привычке генерал. Однако Коперник был всего лишь адвокатом, о чем гласила грязная и выпачканная в чем-то липком табличка у входа в его контору. Коперник смотрелся мелким и очень юрким мужчиной средних лет с сильнейшей растительностью на лице. Кроме него в конторе сидело несколько других адвокатов, видимо рангом помельче, занимавшихся с пришлыми крестьянами и уличными торговцами. Увидав входящего в контору генерала в сопровождении молодого человека, Коперник чрезвычайно засуетился, задвигал по запыленному столу папками, стал переставлять с места на место писчие предметы, бросая быстрые взоры маленьких шустрых глазок на посетителей.

— Входите, входите! — воскликнул он, хотя Гаврилов и Иван уже изволили войти и без его приглашения, но адвокату надобно было показать, что он ныне хозяин положения. — Вот-с сюда, на стулья. Федор, стул! — громогласно прикрикнул он на здоровенного детину, служащего в конторе чем-то вроде «принеси, подай, пошел вон».

Когда посетители уселись напротив Коперника, которому все не сиделось от волнения, то Безбородко, представленный генералом как «личный письмоводитель», попросил первоначально у адвоката доказательства прав наследования графом троекуровского поместья.

— Конечно, конечно, разумеется, — заторопился Коперник, перебирая в который раз папки на столе и громко ими хлопая. — Вы обязаны узнать, что мой клиент-с, граф Драчевский, имеет полнейшее право на это имущество-с. Даже и не сомневайтесь, что имеет-с. Тут все уже давно доказано, и сомнений быть не может-с. Ведь Троекуров и граф старинные приятели. Куда я задевал бумаги-то? Да-с, старинные приятели, можно сказать, друзья детства. Вот-с.

— Позвольте, что вы такое говорите? — изумился Иван. — Я лично знаком с графом, он никак не может быть в силу своих молодых лет другом детства помещика, умершего десять лет назад по старости.

Глазки адвоката забегали еще быстрее, но сам Коперник нисколько не стушевался.

— А, так вы знаете их сиятельство лично? Это я сказал образно про друзей детства-с. Конечно, граф и Троекуров разных лет, а потому это только так, к слову обмолвилось. Все, простите, из-за витиеватости слога-с. А вот и бумаги! — наконец-то нашел Коперник нужный документ и торжественно протянул его Безбородко, держа на вытянутых руках, словно это был некий раритет, пред коим стоило, по крайней мере, преклонить колена.

Иван принял нотариально заверенную перепись завещания и стал внимательно вчитываться в нее. Внезапно в глаза ему бросилась нижняя строка, написанная мелко и другой рукою, нежели сам документ.