Переплёт

Я распахнул дверь. Альта ахнула, и не успел я заговорить, как она набрала в легкие воздуха, выпрямилась в полный рост и хлестнула меня по лицу.

Мир вспыхнул и заискрился перед глазами красно-черными звездами. В ушах зазвенело, точно стекло разбилось на тысячу осколков.

Альта кричала на меня. Я слышал лишь обрывки фраз: проклятый, отвратительный ублюдок... грязная свинья... И другие слова; я даже не думал, что она их знает. Слова не ранили, а проникали под кожу, как занозы, которые начнут саднить и гноиться лишь позже.

Тогда я ударил ее в ответ.

Она замолчала и уставилась на меня широко раскрытыми глазами. На ее щеке расцветало красное пятно; я видел следы своих пальцев на ее скуле. Впервые в жизни я не ощутил угрызений совести за то, что причинил ей боль; мне бь1ло все равно и ни капельки не стыдно за свое безразличие.

— Как они узнали? — услышал я свой голос словно издали.

— Я следила за вами. Однажды ты вернулся с розой в петлице, и я поняла, что вы были в руинах старого замка. Я поняла, где вас искать. И все увидела. — Она сглотнула. Я никогда не видел, чтобы Альта смотрела на кого-то так, как на меня в ту минуту: ее лицо дрожало от ненависти и боли, и в нем читалось странное взрослое равнодушие. Ей было все равно, что я подумаю, увидев ненависть в ее глазах. — Я застала вас. Вы сношались, как животные.

Я закрыл глаза.

— Потом я поняла, что ты спрятал мой ботинок, Эмметт. Ты нарочно задержал меня. Я долго его искала, потом надела выходные туфли и пошла за вами. Я хотела увидеть Люциана. — Она замолчала. — Но нашла вас обоих. Вы разговаривали обо мне. О том, что я ничего для него не значу. — Я никогда не...

— О том, как невыносимо ему притворяться, что он меня любит.

— Альта.

— Неважно. Тебе же плевать, верно? Ты смеялся вместе с ним. — Ее голос задрожал и сорвался, но через мгновение она заговорила снова. — Я пошла домой. Я не хотела рассказывать маме с отцом, но тебя не было всю ночь, и я не выдержала.

я постарался не думать о том, что она испытала. Что бы она ни чувствовала, она не имела права им рассказывать. Она знала, какой вред нам причинит.

— Сначала они решили, что я ошиблась. А потом я сказала, что ты хранишь яйцо, которое Люциан купил тебе на ярмарке... — Ты рылась в моих вещах?

— ...и что у него родинки на спине. И что я видела, как вы этим занимались. — Она замолчала. Почудилось ли мне торжество в ее голосе или она и впрямь злорадствовала? Сестра вздернула подбородок. — Тогда они поверили. Я закрыл лицо ладонями. Мне хотелось умереть. — Отец написал письмо родителям Люциана в Каслфорд. Хотел убедиться, что вы с ним никогда больше не увидитесь.

— Ты не имела права рассказывать им, Альта, — промолвил я и не узнал свой голос. — Ты влезла не в свое дело. — Я люблю его, — выпалила она и замолчала. — Любила. Конечно. Вот он, ее козырь. Слова, что я не осмелился произнести, а если бы произнес... Я не дал себе закончить мысль. Взглянув на нее в упор, я вложил в свой ответ все презрение, на которое только был способен:

— Значит, зря ты донесла на нас. Если бы ты промолчала, он бы женился на тебе.

Ее глаза расширились.

— Ты лжешь.

— Но теперь это уже неважно, правда?