Темный пес тихо рыкнул. Наверное, это было «да». Наверное, это объясняло, почему Горыныч тогда вернулся, но это никак не отменяло того страшного факта, что Тани больше нет. И не важно, взял Темный пес ее след, или не взял. След все равно был уже мертвый.
Наверное, нужно было сказать об этом Севе. Наверное, это было бы правильно. Вот только было бы это по-человечески? Митяй не знал и поэтому промолчал. А вот Сева не молчал. Севу словно прорвало. Он говорил, глядя в пустоту прямо перед собой:
– Я не понимаю! Это ведь она спровоцировала эту аварию. Она сама мне показала…
– Кто? – спросил Митяй шепотом, но Сева ему не ответил. Он шел за только ему одному понятной мыслью. Или наоборот – непонятной…
– Я точно знаю, что она сделала так, чтобы машина слетела в кювет. Я вижу это словно своими собственными глазами. Каждую ночь вижу.
Каждую ночь – значит во сне. Кто ему снится? Кто заставляет орать от отчаяния.
– Сева, кто? – повторил Митяй уже твердо. – Кто тебе снится? Танька?
– Нет. – Сева яростно замотал головой. – Мне бы очень хотелось, но нет…
– А кто тогда?
– Ольга Владимировна.
– Баба Оля?!
– Я вижу ее маленькой девочкой, но теперь я точно знаю, что это она. Она сказала, что у нее очень мало времени, потому что она и так нарушает правила. Во сне все иначе, голова работает по-другому. Понимаешь?
Митяй не понимал, но все равно кивнул.
– Это словно бы одновременно и мой, и не мой сон. Она строит мост между нашими снами, чтобы рассказать. А все равно не понимаю, что она от меня хочет, зачем приходит. Может быть, покаяться? – Севины глаза расширились и сделались почти стеклянными.
– В чем ей каяться?
– Она мне показала. Я видел все словно ее глазами. Она шагнула на дорогу перед машиной фон Клейста и устроила все это… – Сева развел руками. – Это из-за нее случилась авария.
– Сева, этого не может быть, – сказал Митяй как можно мягче. – Когда машина взорвалась, баба Оля уже была мертва. Если не веришь, спроси у моего бати. Она умирала у него на руках.
– Я видел!
– Ты видел кошмары. Признайся, ты в нее влюбился, в нашу Танюшку! Ты влюбился, а она умерла. И теперь тебе ее не хватает, вот ты и придумываешь себе всякое.
Это была правда. Кто там сказал, что горькая правда лучше, чем сладкая ложь? Не лучше, но нужнее. А друзья иногда тоже только на то и годятся, чтобы резать правду-матку. Если потребуется, он готов не только резать, но и врезать, чтобы привести Севу в чувства. Он и так слишком долго потакал его… фантазиям.