– И не подумаю! Хочешь, положу сверток тебе на колени? Пройдут судороги, проверишь, не надул ли я тебя.
– Нет! – дернулся горбун. – Нельзя! П-поклади на сиденье…
– А что случилось? Ты же вытребовал у меня эту чертову книгу! Открывай, смотри, читай… Или боязно?
– Сожги ее! – выпалил Корней, покрываясь красными пятнами. – Облей бензином и спали!
– Пожар в машине устроить? – опешил Илья.
– Выйди на улицу и там… сожги. На снегу… Я из окна посмотрю, как она горит.
– Не понял?
– Делай, что говорю…
– Офигеть!
– Вспомни об Ирине, – промямлил горбун, не сводя глаз со свертка в руках Ильи. – Пока ты торгуешься, она страдает…
Поезд мчался вперед сквозь тьму и снег. Вагон покачивался; проводница, ловко ступая по узкому проходу, носила пассажирам горячий чай. Попутчик разбудил Аню, и она встрепенулась, поправила волосы, осмотрелась.
– Не давайте мне спать, – попросила она, проверяя ногой наличие багажа под полкой. – У меня потом голова болит.
– Можно таблетку принять. У проводников должна быть аптечка. Спросить?
– Я лекарства не пью, они вредные.
– Боль терпеть тоже вредно, – возразил сосед.
Люди в вагоне переговаривались, кашляли, смеялись. Кто-то громко похрапывал, где-то жалобно плакал ребенок. В спертом воздухе пахло угольной пылью.
Аню трясло в ознобе, у нее зуб на зуб не попадал. Хотя было натоплено, из щелей в окнах дуло холодом.
– У вас случайно не грипп, барышня? – осведомился попутчик. – Тогда чего-нибудь покрепче выпить не помешает. Хотите водки?
– Мне просто кошмар приснился, – сказала девушка. – Не люблю поезда.
– Кто их любит? Тем более, нашенские, – грязные и вонючие! Плацкарт это вам не СВ. Зато по карману.