Постойте, есть ещё Доктор. В крайнем случае, можно снова наведаться к нему в гости. «Все равно вернётесь», — прозвучали его слова в моей голове так ясно, будто Доктор стоял на расстоянии трех шагов. Я поднял голову. Конечно же, я один в этой мрачной каморке.
Но я не хочу опять пересекаться с этим маньяком! Или хочу?
Нет, не хочу. А, понял: хочу, но другого. Только удостовериться, что Доктор не исчез вместе с сектантами. Мне будет спокойнее. Когда-нибудь я, может, и поговорю с ним еще раз, если мне вдруг пожелается. Идея временно воодушевила меня, и я выбежал на улицу, в неприветливые объятия тишины.
Где же тот дурацкий дом?..
Вокруг был лабиринт проулков, которые я напетлял верхом на черепахе, стремясь заполнить внепространственный городишко осколками своей памяти. Будь черепаха здесь, она могла бы взять след… наверное. Я не мог даже примерно вспомнить, в какой стороне обитал Доктор. Чертов топографический кретинизм.
Я опустился на колени, ласково поглаживая землю, как домашнюю кошку, и принялся причитать:
— Черепашка! Черепашечка моя! Вернись! Я больше никогда не буду думать, что у тебя твёрдая спина! Эх. Ладно. Есть тут ручной слон?
Я уже припал к земле ухом, надеясь услышать хоть какие-то звуки сокрывшихся под земной твердью животных. Индусская мифология не шла у меня из головы: самый большой проект, над которым я работал при жизни, был связан с Индией. Других мифологий я подробно не знал. Кроме христианской, пожалуй, но она мало вдохновляла меня на трансцендентные фантазии.
А пусть появится передо мной четырехкрылый серафим и спасет меня!
Со стены напротив посыпалась штукатурка. Я подскочил на ноги и отпрянул назад, глядя, как из стены вырывается силуэт четырехрукой богини в два раза выше моего роста, оставляя в здании за своей спиной зияющий провал.
— Тут нет ангелов, глупец! — прозвучал трубный голос. — Тут только я! Пустота и разрушение!
Она сделала несколько шагов в моем направлении и рассыпалась ворохом кирпичных обломков, подняв облако рыжей пыли, смешанной с пеплом.
А я всё это время стоял, как истукан, не в силах шевельнуться. Боже мой, это не Чистилище, это самый настоящий Ад! И этот мир кучка придурков сочла идеальным! Хотя, они ни в чем не виноваты. Номинально, это идеальный мир их Мессии. Что за деструктивная сволочь! По его милости я здесь застрял!
Воспоминания переполнили меня яростью и придали сил, я подбежал к кирпичной куче и пнул ее ногой. Нервные окончания возопили от боли, и я вместе с ними, перемежая «А-а-а!» проклятиями в адрес моего недруга.
Выплеснув ненависть и отчаяние, я обессилел и повалился на битые кирпичи. Почему в моем сознании отвратительные, пугающие вещи всегда отпечатываются лучше светлых и приятных? Теперь я вынужден расплатиться за особенность моего ума, вызывая отвратительных богинь вместо ангелов. Несправедливо.
Мне вспомнилась мантра. «Джей маха Кали, джей маха Дурге». Эти слова снова и снова повторялись в моей памяти, и я не мог их изгнать. Я закрыл глаза и попал в тот день, когда слышал её…
Я перестал чувствовать кирпичное ложе, — моя спина теперь была на подушках, таких же рыжих. Стены, картины, покрывала — все в той комнате было кричаще ярким, словно воплощенная манифестация самой жизни и желания жить. Запах благовоний должен был радовать мое обоняние; мой друг говорил, что жжёт дорогие палочки с лотосовой пыльцой, и я не смог признаться, что не отличаю их от привычных сандаловых из магазинчика на углу.
Мы праздновали завершение того самого проекта.
— Кали, — сказал он, показывая мне картинку с синей женщиной. У той была лишняя пара конечностей, и я пожалел бы жертву мутации, если бы не меч в каждой руке и ожерелье из черепов на шее. Богине явно было неплохо и без моей жалости. В подтверждение Кали показала мне язык. Я поморщился — от дыма слезились глаза. Она показывала язык и раньше?
— Что с того?