— Спасибо, Кармен. Я, наверное, просто перенапрягся. Завтра важное совещание.
— Когда вас разбудить? На всякий случай.
— О, хорошо, что напомнила. В семь, ладно?
— В семь. Доброй ночи, мистер Джексон.
— Доброй ночи, Кармен. Спасибо.
Возвращаться оказалось проще — подняться на лифте в ночь, ступить в тихий вестибюль пятого этажа, пройти по вновь ставшему обычным коридору. Все как будто восстановилось.
Но, слава богу, не полностью. Когда я сунул карточку в замок и толкнул дверь, я не ощутил порыва потустороннего.
Но Паяц был на стене!
Ну естественно, был, где ему еще быть, он торчал там все это время.
Больше никаких игр. Никаких фокусов. Я снова повесил репродукцию Ван Гога над кроватью, передвинул телевизор на место, подсоединил кабели.
— Раунд за тобой, мистер Эм.
Я чувствовал себя усталым, разбитым и все же отчего-то взбудораженным. «Побочный ущерб, — сказал я себе. — Резкое пробуждение. Дурман. Обман зрения».
Вероятно, я не нуждался в снотворном, но, улегшись в постель, все-таки надорвал фольгу и проглотил пилюлю. Через минуту я спал.
Снова очнулся я в три семнадцать. Меня разбудил Паяц.
Он корчил злобные рожи, он мерцал, он веселился у себя на стене! Светился? Сверкал?!
Я вскочил, пошатнулся — тело было словно налито свинцом, мысли туманились, но я решительно бросился к стене.
Неверный ход! Нельзя было так делать, но понял я это слишком поздно! Почему я сперва не включил свет? Почему не держался подальше от стены?
Мной овладела паника, и мое заторможенное, испуганное состояние помогло ей. Я покачнулся и рухнул на стену, раскинув руки, пытаясь остановиться.