– Брут, – автоматически прошептал Хома. – Брутик, пожалуйста.
Он взял брата за руку. Холодная, пальцы до половины уже побелели.
– Пожалуйста… Как же так, Брут?
Брат задрожал, клацнув челюстями, белизна стала отступать.
«Это всё из-за яда, – подумал Хома. – Из-за чёртовой книги. И перемена пришла раньше. И он застрял в ней: ни туда, ни сюда. Плохо дело».
Он привык к лунным циклам Брута и мог с точностью до дня-двух предугадать перемену. Однако это отравление словно лишило брата его силы. Стоило признать, что пока Брут болел, пока яд медленно выходил из него, им
– Бру-ут, – шёпотом позвал он, нежно сжимая пальцы брата. – Вернись. У нас проблема, Брут.
Тот вздрогнул ещё раз, лоб совсем белый, и вокруг рта, но на миг его взгляд сделалася осмысленным:
– Седьмой капитан, – слабо повторил он.
– Что «седьмой капитан»? О чём ты, братишка?! По-моему, эта тварь собралась напасть на нас.
– Это… очень важно. Скажешь… ему. Это… опять повторяется. Важно… седьмой…
И глаза Брута снова закатились.
– Н-е-е-т… братик, нет!
Хома боязливо оглянулся. Поверхность озера выглядела совершенно спокойной. Снова тишина, вязкая, нехорошая. У него засосало под ложечкой.
– Уходи. Пожалуйста, уходи, оставь нас в покое, – зябко попросил он. И, словно увещевая, поторопился объяснить: – Мы ведь внутри лодок… Из кожи псов Пустых земель!
Нервно поднял весло и угрожающе потряс им:
– Уходи! – но голос словно сломался.
«Как я жалок!» – с отчаянием подумал Хома.
А потом он
«Ходит кругами, – мелькнула мысль. – Присматривается, выбирает, прежде чем напасть. И сжимает радиус».