Чувствовалось, что помещение проветривали, но затхлый запах висел в воздухе почти осязаемыми пластами. Его перебивал только аромат горячего кофе.
У стены под оконцами Фрита увидела стол. За ним с кружками в руках сидели Магрит, Хильда и старая Гудрун.
– Осторожно, не наступи, – Уна повела Фриту вокруг простыни, расстеленной на полу прямо перед входом в подвал.
– Силы вам, и в вас! – поздоровалась с женщинами Фрита.
– И тебе, и тебе, – отозвались они. – Садись, попей кофе.
Фрита поставила на бетонный пол переноску с кошкой. Та притихла. Может, почувствовала, что её ждёт.
– Все руки оттянула, – пожаловалась девушка. Сев за стол, взяла бутерброд с ветчиной и откусила от него крепкими белыми зубами. Хильда налила из термоса кофе ей в кружку.
Магрит присела у переноски и осмотрела кошку сквозь решётку.
– Сиамская, – довольно сказала она. – Умница, Фрита. Сиамская – это хорошо.
Гудрун засмеялась, но тут же закашлялась, будто закаркала.
– Ну что, девочки, давайте заканчивать, – сказала Магрит, поднимаясь.
– Вернее, начинать, – прокашлявшись, каркнула Гудрун.
Уна и Хильда захихикали, как девчонки. Ну да они и есть девчонки, подумала Фрита.
Все вместе быстро убрали со стола, и Магрит поставила посреди него телефон с маленькими колонками. Из оранжевой спортивной сумки она достала две чёрные свечи и прозрачные стеклянные подсвечники. Свечи Магрит зажгла по сторонам от мобильника, и нажала кнопку воспроизведения на экране. Зазвучал неприятный для слуха рваный мотив – католическая месса, записанная задом наперёд.
Уна и Хильда составили стулья вдоль стены, и женщины разделись, оставшись в чем мать родила. Тела Уны и Хильды светились здоровьем и юностью, в противовес старческой фигуре Гудрун, с отвисшими грудями и дряблой кожей. Выигрышней всех смотрелась Магрит, регулярно ходившая в спортзал и солярий. Она двигалась уверенно, с грацией тигрицы. Фрита с неудовольствием отметила валик жира у себя на животе, образовавшийся с полгода назад.
Шершавый бетон неприятно холодил босые ступни. Гудрун наклонилась, и сдёрнула простыню, закрывавшую кусок пола.
Красной масляной краской там нарисовали пентаграмму в круге. Некоторые магические символы были Фрите известны. Саму пентаграмму выполнили в виде козлиной морды, смотревшей на стену под окнами.
Хильда прибавила громкость колонок, и извращённое богослужение зазвучало громче. Гудрун стала на конец козлиной «бороды», показав Уне и Хильде встать слева и справа от неё. Фрите и Магрит выпали «рога».
Магрит поставила кошачью переноску между собой и Фритой. В руке она держала пластиковый шнур с двумя петлями на концах. Фрита только сейчас заметила, что в потолок подвала вместо лампочки вбит стальной крюк, прямо над центром пентаграммы. От подвальной прохлады кожа покрылась мурашками.
Гудрун воздела руки кверху. Чёрные свечи горели за её спиной, бросая перекрещенные тени на пол.
ebooksa