— Ну, брат, давай знакомиться заново, — тепло улыбнулся Степан и, подойдя к Обнорскому, крепко сжал протянутые ему руки.
— Ты торопился куда-то? Может, я не вовремя?
— Нет, что ты? Да ведь я же тебя разыскивал, — не отвечая ему, продолжал взволнованно Степан. — Ведь мне много рассказывали про Обнорского… Вот черт, как же я не догадывался, что ты Обнорский? Ведь ты не раз говорил, что рабочим надо объединяться… Помню, как ты поддержал создание центрального кружка и библиотеки.
— Да, Степан, это дело очень хорошее. А я за тобой давно наблюдаю. Все твои мысли, ох, как хорошо изучил! Вот и тянет меня к тебе. Тянет! Думаю, что если поладим — можем сделать большое дело для рабочего класса.
— Неужели и ты думаешь о сколачивании чисто рабочей организации?
- Думаю, Степан. Знаю, что тебе эта мысль не дает покою.
— Верно! Для начала хоть бы ядро составить из главных агитаторов заводских кружков.
— Вот и я так считаю… Однако дело серьезное и, раз у тебя что-то другое намечено, давай отложим этот разговор.
— Погоди, Виктор… Ничего, что я тебя буду так называть?
— Сам хотел об этом просить.
— Что другое может идти в сравнение с тем, о чем мы собираемся говорить? — загораясь, спросил Степан, и глаза его заблестели.
— Ладно, больше не буду. Не сердись, — примиряюще сказал Обнорский. — А кого бы ты думал, Степан, можно привлечь для начала?
— Так ведь сразу не скажешь… С Обводного канала можно бы Моисеенко, и Абраменкова тоже. С Балтийского завода — Карпова. Да мало ли хорошего народа?
— Вот ты, Степан, и прикинь, кого ты можешь рекомендовать, и я подумаю. А потом соберемся, обсудим, и разговор уже пойдет о главном: какие цели и задачи мы поставим перед собой.
— Ладно. Я подумаю, Виктор.
— Пока никому ни слова, ни полслова об этом. А когда все обдумаем, соберем товарищей и обсудим наши предложения. Согласен?
Степан подошел к Обнорскому, молча обнял его, приподнял и снова поставил на пол.
— Согласен!
2
В феврале на Новой бумагопрядильной началась стачка, охватившая около двух тысяч рабочих. А Халтурин, которого там знали и любили, сидел дома. «Сидеть дома» для революционера не значило запереться в своей комнате и никуда не выходить. Степан, под фамилией Королева, по-прежнему работал на вагоностроительном, но он дал слово друзьям не выступать на сходках и не показываться у стачечников.
ebooksa