– Ничего, – глухо ответил чей-то голос.
– Ну, кто маньяк и убийца? – спросил Ртищев. – Им просто нужно было выступить в прямом эфире. И если то, что я заставляю их сказать, действительно ложь, неужели они не могут солгать? Пожертвовать собой ради миллионов жизней. Я ублюдок?
– Может быть, они еще успеют? – я сам не верил в то, что говорил, но мне нужно было время. Пальцы уже слушались меня, с трудом, сквозь пульсирующую боль, но слушались.
– Они не станут выступать.
– Выступления не будет, – сказал Виктор Николаевич.
– Вот и все, – вырвалось у Михаила.
Игорь Петрович побледнел, закрыл глаза.
– Знаете, что будет написано на могильном камне нашей цивилизации? – тихо сказал он минуту спустя. – На нашем могильном камне будет написано: «Они хотели как лучше».
Михаил вскочил и вышел из микроавтобуса.
– Я пойду, – сказал Игорь Петрович.
– У тебя нет шансов.
– У меня есть шансы. Вы атакуете через несколько минут после того, как я войду. Я постараюсь задержать его хотя бы на минуту. Вы уж постарайтесь успеть.
– Хорошо, – кивнул Виктор Николаевич, – мы постараемся.
– Не говори Алексееву, что это я подставил его и напарника.
– Хорошо, не скажу.
– Я пошел.
Я был готов броситься на Ртищева, понимая, что и в лучшей своей спортивной форме не смогу с ним потягаться. Но я должен был хоть что-то сделать. Хотя бы попытаться, чтобы не попасть в список ублюдков.
Оружие. В комнате было единственное оружие, автомат Ртищева, но добраться до него я не смогу. А что будет, если я просто врежу этим акеэсом по пульту, просто ударю, как дубиной. Отключиться пульт или нет?
Скорее всего нет. Нужно бить Ртищева. Наотмашь, по лицу. В голову.
В дверях появился кто-то в камуфляже. Кажется, водитель. Не разобрать. Перед глазами круги и черная муть. Нужно попытаться немного успокоиться. Чуть-чуть, чтобы не упасть в обморок при первом же резком движении.