Я задал вопрос и пожалел.
– Даю вам десять минут, – сказал Шамиль.
– Никогда не равняйте нас по себе, – ответила мне женщина. – Вы – журналист, что хотите, то говорите. Сегодня вы здесь погеройствовали, а завтра в Москву свою уедете, а мы здесь останемся… У меня дом разрушили, у меня мужа убили… Я детей на свою мать оставила, я пошла мстить. Я буду убивать до тех пор, пока ваш президент не уберет войска, моя месть священная, потому что я борюсь за освобождение своей родины от русских захватчиков.
– И тебе не жалко этих пацанов, ведь ты сама мать?
– Сейчас русские матери приезжают, да, ищут своих детей… Я им говорила: пусть все матери приедут сюда, мы встретим всех, поможем, пусть забирают своих сыновей – и тогда война кончится, одни генералы останутся воевать… Нас никогда не победить. Если убьют всех наших мужчин, оружие возьмут наши женщины, а мы будем мстить еще больше.
– Но вы же взяли заложников. Они тут при чем?
– Мы им не сделаем вреда, это ваши войска стреляют в них, безоружных.
– Как тебя звать? – спросил я.
– Ну, Лейла, – недовольно дернув уголком рта, ответила женщина. Я заметил маленький шрамик на ее губе. Она подчеркнуто демонстрировала непочтительность. Для нее, восточной женщины, мужчины существовали только ее национальности.
– Твое оружие – снайперская винтовка? – продолжал спрашивать я, стараясь не обращать внимание на показное высокомерие. Я вынужден был поддерживать правила игры, я журналист, гражданский шпак, досаждающий назойливыми вопросами… – И ты стреляла сегодня?
– Да, и с большим удовольствием. Одного точно убила или ранила, – спокойно сообщила она. – Он дернулся. Потом его утащили в арык…
Лейла выдержала мой взгляд. Таких, как она, останавливала только пуля.
– А позвольте узнать, как вы очутились здесь? Вы, кажется, некоренной национальности? – задал я вопрос второй девице, глядя в ее светлые очи. – И позвольте узнать ваше имя.
– Марией звать, – ответила она с акцентом, в котором я сразу признал украинский, точнее, его западный вариант, с явной примесью польского пшеканья. – А чого я здесь – подобается мне стрелять в москалей. А то их развелось, як тараканов.
– У тебя тоже кровная месть? – уточнил я.
Она даже не пыталась скрыть своей ненависти:
– Мне просто москальские рожи не нравятся. Они все тупые.
– И моя?
– И твоя – в особливости… Вы, русские, всегда сидели на шее у украинцев. Ваши мужики только водку пьют, работать не умеют, в грязи живут и жрали за счет Украины…
– Спасибо за откровение. Когда-то пограничником я защищал западные границы незалежной Украины… Впрочем, это к делу не относится… Вот ты сейчас хорохоришься, а ведь воюешь просто за деньги. Но они уже не помогут. Войска окружили село, и ты уверена, что выживешь? Надо тебе помирать за чужие интересы? Поверь мне, бывшему офицеру, я воевал в Афгане, ситуация очень хреновая…