— Думаю, не все в порядке с бумагами на детей. — И снова посетовал: — Большая партия…
— Жадность фраера сгубила. — Катала покосился на Живнова, отмечая бледность на его лице, его подрагивающие руки. Налицо все признаки страха, но Живнов был не из таких. — Что, спекся, легионер? Сходи опростайся, легче будет.
Живнов ответил ему вымученной улыбкой.
Катала передразнил его и взялся за ручку дверцы.
— Пойду разомнусь.
— Разомнись с пользой, — напутствовал его Николаев. — Займи удобное место для наблюдений за самолетом. Обращай внимание даже на автозаправщики, на обслуживающий персонал.
— Со мной ты будешь поддерживать прямую связь или там через второго пилота?
С этими словами Каталин вышел из машины и неторопливо пересек участок парковки. Пара мгновений, и он смешался с пассажирами у центрального входа.
— Достал он меня, — еле слышно произнес адвокат. Каталин выражал общее настроение, избегая подтекстов. Отличный боец, но посредственный разведчик, еще раз подытожил Нико.
«Спекся, легионер? Сходи опростайся».
Нико в упор посмотрел на Живнова и отдал распоряжение.
— Ты тоже на воздух иди. Ты знаешь, что делать.
Живнов кивнул и тоже вышел из машины. Он занял место за столиком летнего кафе, успев, однако, подумать, о нелепости этого определения в стране, где круглый год лето.
— Кофе, — сделал он заказ подоспевшему официанту. Сделав первый глоток, набрал номер телефона, который помнил наизусть. Несколько секунд, и ему ответили на французском.
— Полиция?
— Да, представьтесь, пожалуйста.
— Я сделаю по-другому: назову вам организацию и имена тех, кто незаконно хочет вывезти из страны детей… Да, вы правильно поняли. Самолет отправится через полтора часа.
Нико не смог бы объяснить, по какой причине он медлит. Настала очередная стадия операции — прощание с Мэрион. Но только для того, чтобы чуть позже снова сказать ей «здравствуй». И было видно, как ей тяжело прощаться с Сюзон. Может быть, причина кроется в сплетении рук этой худенькой, но сильной женщины и беззащитного ребенка? Мэрион на протяжении нескольких дней была для девочки матерью, и только с ней Сюзон чувствовала себя спокойно. Или в безопасности дело? Пожалуй, ей такие чувства были неведомы. Хотя как знать.
Николаева поторопил Живнов, тронув командира за плечо:
— Пора.