Напарник

Француз слегка сдвинул брови.

– Только не дурить, – сказал он.

– Нет, нет, что вы! – горячо ответил Роман. – Я же все понимаю. Только на минутку.

Сторож тяжело шагнул к нему, присел, отстегивая ноги.

Роман посмотрел на его плечи, на шею, которая была толщиной с баранью тушу. Вырубить такого со связанными за спиной руками невозможно. Были бы руки свободны, тогда железным стулом по затылку – и готово. Но другой вопрос, что смысла в этом все равно немного. Оружия при стороже нет, да и зачем оно ему здесь? Стало быть, его захват не давал никаких преимуществ. И в качестве заложника он не годился, поскольку Стоян вряд ли дорожил им настолько, чтобы в обмен на его жизнь выполнить все требования пленника.

– Пошли, – сказал француз, дернув Романа за наручники.

«Возможно, в туалете? – продолжал Роман развивать первоначальную мысль. – Он должен будет освободить мне руки. Или хотя бы перевести их в переднее положение. Тогда я вырублю его, шумну, чтобы прибежал часовой, и разоружу часового. А с автоматом в руках я уже не тварь дрожащая, а боевая единица. И тогда посмотрим, чья возьмет».

Француз вывел его в коридор, жестко придерживая за наручники, и втолкнул в туалет.

– Давай.

– А руки? – спросил Роман. – Как я расстегну штаны?

Верзила просунул палец ему под пояс, рванул книзу так, что Роман едва устоял на ногах. Лопнул кожаный ремень, отлетела пуговица, с треском разошлась «молния». Брюки, и заодно трусы, ничем не поддерживаемые, опали ниже колен.

– Давай быстро, – бесцеремонно толкнул пленника к унитазу француз.

Роман жестко выругался про себя. Стоян поручил его поистине знатному тюремщику.

– Отвернитесь, – попросил он.

Француз широко ухмыльнулся.

Роман плюнул и сел на унитаз. Черт с тобой, извращенец. Смотри.

Облегчившись, он неловко поднялся. Спущенные штаны, которые он не мог подтянуть, как ничто другое внушали ему чувство собственной беспомощности. Взрослый мужчина, он вдруг показался себе маленьким мальчиком, стоящим с голой пипкой перед незнакомым и страшным человеком.

«Еще схватит этими ручищами и нагнет головой в унитаз», – мелькнула тошнотворная мысль.

Француз шагнул к нему, взял за плечо и развернул, как тростинку. Роман уже хотел лягнуться, но француз подтянул опавшие детали его туалета и сунул ему в руку пояс от брюк.

– Держи.