Напарник

Он первым вышел из допросной, слыша за своей спиной шаги Крохина. Ощущение было не из приятных, но успокаивало то, что они все еще находятся в здании Интерпола.

А что будет, когда они окажутся на улице?

Берлин, 27 сентября, 21.10

Они сидели за столом уютного французского ресторанчика, и Крохин интимно доводил до официанта-француза на языке его родины, какое именно вино он предпочитает к камбале. Два знатока сошлись во мнении, что лучше всего подойдет «Шато-икем» урожая 2003 года, после чего Крохин переплел пальцы на животе и благодушно посмотрел на Романа.

– Да расслабься ты, капитан, – сказал он. – За все плачу я. Полковник Кирш милостиво вернул мне все мои кредитки, за что ему большое данке. Кстати, здесь готовят превосходную камбалу, не хуже, чем в Марселе, и я тебя хочу угостить, так сказать, от души.

– А что потом? – мрачно спросил Роман.

После того, как они покинули управление и Крохин притащил его в этот ресторан, Роман чувствовал себя так, будто у него на руках трудный подросток. И каждую секунду этот подросток мог либо сбежать, либо что-нибудь поджечь, либо запустить бутылкой в голову. Где уж тут расслабиться.

– Потом – суп с котом, – рассмеялся Крохин. – Ну-ну, не смотри так. Всего лишь с черепахой.

Он просто лучился весельем.

– Рад, что вырвался? – поинтересовался Роман.

– Рад, – признался Крохин. – Знаешь, ни фига там интересного нет. Немцы кормят сытно, но невкусно. Что с немчуры взять? Они и едят-то досыта всего лет сто. Где им разбираться в кулинарии. Вина не положено, а пива их гребаного я и даром не хочу. Женщину, опять-таки, не приведешь. Нет, хватит, хватит. Погостили и будет.

– Надо было тебе туда соваться?

– А как иначе я мог с тобой встретиться? Не в Москву же ехать, просить Слепцова, чтоб отпустил тебя.

Роман поперхнулся дымом.

– Так ты все это ради меня?

Крохин радостно кивнул.

– И взрыв на вокзале – тоже? – допытывался Роман.

Крохин поиграл переплетенными пальцами.

– Хочешь поговорить об этом?

– Уже говорю, – несколько раздраженно напомнил Роман.