Впрочем, основные события были впереди. Лаврентьев с печальным ликом бродил по полку, за ним тенью следовал Штукин. Он оправдывался, но командир не слушал его. Предстояло оценить размеры ущерба. Но какими бы они ни были, Лаврентьев знал, что последствия для него будут самыми скверными. «Ну и снимайте! — разговаривал он сам с собой. — Только сначала найдите замену…»
Оружие собрали, посчитали. Не хватало только тех автоматов, которые арестанты успели продать.
Потом Лаврентьев позвонил в дивизию. Но комдив уехал в отпуск, а заместитель как-то странно и быстро закруглил разговор. Ольга соединила Лаврентьева с Москвой. Дежурный генерал на другом конце провода удивился:
— Лаврентьев? А вы чего звоните? Ваш сто тринадцатый полк уже вычеркнули!
— Как вычеркнули? — опешил командир.
— Из списков частей, — недовольно пояснил генерал. — Вы уже не существуете. Американское агентство еще вчера сообщило. Весь мир знает, а вы тут морочите мне голову своими докладами!
Лаврентьев бросился в аппаратную связи.
— Ты с кем меня соединяла?
Ольга испуганно глянула на любимого.
— С дежурным генералом, товарищ…
— Мы не существуем! Весь мир знает…
Лаврентьев выскочил на улицу. Полк был на месте — с казармами, парком, затоптанным стадионом, солдатскими нужниками, плацем, столовой. И вместе с тем он уже не существовал. Это несоответствие заставило командира злобно рассмеяться.
— Проклятая Фывапка! Это ее работа!
Штукин, стоявший у скамейки, недоуменно посмотрел на него.
— Штукин, мне сейчас из Москвы сообщили, что нас больше нет.
— Я не очень понял вас, товарищ подполковник, — смущенно отреагировал майор.
— А так и понимай, что нас вычеркнули из списков частей.
Штукин невольно расплылся в улыбке:
— Правда? Построить по этому случаю полк?
— Не надо. И молчи — сорвутся люди.