Я сделал жест рукой, давая понять, что речь идет об экипировке моей собеседницы.
– Я вам и так отдам, без крови, – сказала девушка.
Не кровожадная она совсем оказалась.
– Мне надо выехать из Воронцова, – поведал я. – И чтобы при этом меня не узнали.
– Кто? Телезрители? – слабо улыбнулась девушка.
– Да.
– Но далеко вы не уедете.
– Почему?
– Бензин. Там пустой бак.
А я-то думал, что доеду до Кузубова.
– Что, совсем ничего? – расстроился я.
– Километров пять вы, может, и проедете.
Пять – это уже хорошо. Пять – это уже спасение.
– А до станции здесь сколько? – спросил я.
– Как раз пять километров.
– Тогда договоримся так. Я доеду до станции и там оставлю эту технику под присмотром. А если с мотоциклом что-либо случится, я потом Кириллу новый мотоцикл куплю, так ему и передайте.
– А это не его мотоцикл, а мой.
Все в жизни оказывается иначе, чем представлялось нам поначалу. И слова все лживы, и образы тоже. Ты слышишь слово «вонявка», а после обнаруживаешь, что на самом деле это духи. Дипломат на поверку оказывается запутавшимся в финансовых проблемах челноком, а отпрыск дворянского рода – аферистом из Челябинска. Ты думаешь – любовь, а на самом деле тебя всего лишь охмуряют, чтобы все у тебя отнять. И мотоцикл вот этот, как оказывается, не Кириллу принадлежит, а его девушке. Мы ошибаемся почти всегда и истины не знаем, а если кто-то думает, что знает, тот тоже ошибается, естественно, и в этом все мы равны.
Облачившись в байкерские одежды и напялив шлем, я стал неузнаваем. Выехав на параллельную улицу, я буквально нос к носу столкнулся с Тропининым. Он шел по улице быстрым шагом и хотя успел себя немного привести в порядок после того, как я его отдубасил, все-таки выглядел неважно. Он бросил в мою сторону злой взгляд и тут же отвернулся, словно устыдился своего непрезентабельного вида. Стоявший в конце улицы у перегородившей дорогу машины парень все это видел, и демонстративное невнимание Тропинина к моей персоне наверняка меня избавило от множества проблем. Я ехал прямо на парня. Он стоял между машиной и забором, загораживая неширокий проезд, и смотрел на меня. Я подъехал к нему вплотную и остановился. Он смотрел на меня и не двигался с места. Пока что я не видел на его лице ни тревоги, ни агрессии. Я был для него всего лишь мотоциклистом, и Колодина во мне он в упор не видел. Я уже знал, что сделаю, если он меня все-таки признает. Крутану рукоятку газа до упора, мотоцикл вздыбится взбесившимся мустангом и понесется на этого парня – отскочит в сторону, ведь он не самоубийца.
Две или три секунды паузы. Я предупредительно газанул, пока еще не сильно. Парень посторонился. Я сорвал мотоцикл с места и помчался, набирая скорость, словно боялся, что они там, у меня за спиной, передумают вдруг.