— Потеплей стало! — сказал Агап, приняв монастырской настойки с перцем.
— Ну, погоди тогда маленько, сейчас приду.
Монах вернулся довольно быстро и принялся за лечение. Агап покряхтел, когда отец Никодим обтер рану водкой, намазал какой-то мазью с травяным запахом, от которой бок защипало.
— На солдата-то ты не похож, — заметил Никодим.
— А я и не солдат вовсе, — пояснил Агап, — деревенский…
— Не из-под Тамбова?
— Оттоль… — удивился Агап.
— Говор похож. Обозы-то часто через нас к Рогожской заставе идут. Правда, к зиме ближе.
— Я-то тоже с подводами приехал, — сказал Агам. — Федот Хромой за старшого был, не слыхивал такого?
— Не упомню… И как же ты с французами-то поспал?
— Да я не воевал, батюшка. Бегал от них только. Это дедушка Клещ воевал. Он этих, французов-то, страсть сколько поубивал…
— Клещ? — Никодим поднял седые брови. — Не ослышался ли я, сыне, ты про Клеща говорил?
Агап заробел. В глазах Никодима вспыхнул какой-то жуткий, сверлящий огонек, благость и отрешенность морщинистого лица преобразовались и нечто иное, не монашеское. А с другой стороны — знал ведь Агап, что Клещ — лихой, вор. А ну как он в монастыре упер чего-нибудь? Но слово не воробей, вылетит — не поймаешь…
— Как зовут его? — сверля взглядом Агапа, рявкнул Никодим.
— Андреем, кажись… — пролепетал Агап.
— Вот чертов сын, прости господи! — восхищенно пробормотал Никодим. — Как же он тебя к себе допустил, дурака такого?
— Под землей он меня водил… — робея все больше, заикался Агап. — И рассказал о своих приключениях.
— Ладно. Отлежишься — попробуем поискать твоего дедушку… Сейчас еще настойку сделаю. Поцелебней…
Никодим поднес своему пациенту еще одну стопку с желтоватым настоем. Агап выпил и в ту же секунду почувствовал, что буквально проваливается в сон…
…Проснулся Агап свежим, даже бок не болел особенно. Под овчиной на простыне и холщовой подушке было уютно. Никодим сидел за столиком, писал что-то в толстую тетрадь, обмакивая огрызок гусиного пера в большую медную чернильницу.