Кровавый след

— Повторяю, ты трезвый? Я с пьяными не связываюсь.

— Локстон, — сказал Крысеныш. — Вчера…

Вспомнил, значит. Похоже, они еще недостаточно набрались. Я дернул Седого за бахрому на его кожаной куртке. Он нехотя слез с табурета. Бахрома оторвалась.

— Эй, ты что? — воскликнул он и пошел на меня. Дилетант!

Я уклонился от удара.

— Ты назвал Эмму Леру тощей сучкой, — напомнил я.

— Оставь его в покое! — проворчал Здоровяк, тоже вставая и надвигаясь на меня.

Я врезал Седому. Много вложил в свой удар. Свои сомнения по поводу Эмминого признания в любви, полет, во время которого меня вывернуло наизнанку, несколько часов, проведенных в Мусине под палящим солнцем, унизительную ночь, боль во всем теле, досаду от мучивших меня вопросов, на которые я не мог найти ответы.

Потом я повернулся к Здоровяку и предложил:

— Теперь ты.

В шестнадцать минут двенадцатого я забрался в кабину «мерседеса», испытывая чувство облегчения, как будто с плеч моих убрали тяжесть. Ненадолго ощутил вкус рая.

— Спасибо, — сказал я.

Лоуренс заметил окровавленную руку и сразу сообразил, что произошло.

— Вчерашние байкеры?

— Откуда ты знаешь?

— Вчера Никола сказал мне по телефону, еще до обеда. А он услышал обо всем от дядюшки Дидерика.

Да, в Бо-Кару секретов нет.

Я молча покачал головой.

— Я думала, они ваши друзья, — заметила Флеа.

— По-моему, дружба закончилась.