Законная жена вступила в свои права над трупом ее мужа.
Федор Дмитриевич выхлопотал разрешение перенести гроб с телом графа Белавина в церковь Старой Деревни, где служили панихиды, и на третий день произошло отпевание.
Сделаны были от имени графини публикации в газетах.
Несмотря на то, что сезон еще не кончился, масса народу собралась на похороны графа Владимира Петровича Белавина.
Тут было много представителей и представительниц петербургского «света», а в особенности представительниц «полусвета».
В числе последних была и Фанни Викторовна Геркулесова в глубоком трауре.
Конечно, всех этих лиц привело в церковь не желание отдать последний долг покойному графу, а романтическая сторона как его жизни, так и смерти.
В светских и полусветских гостиных Петербурга были известны все его романтические похождения, последнее приключение с Надеждой Николаевной Ботт, дуэль с ее мужем и, наконец, посещение его женою в квартире любовницы, за несколько часов до его смерти, вызванной потрясением при известии о смерти его дочери.
От этого тысячеглазого зверя, именуемого «обществом», как известно, ничто не может укрыться.
Одна Фанни Викторовна Геркулесова приехала отчасти по добрым воспоминаниям о покойном графе, а главное, чтобы насладиться мучительным для нее созерцанием доктора Караулова рядом с графиней Белавиной.
Фанни Викторовна похудела и побледнела.
Взором непримиримой ненависти смотрела она на роковую для нее пару, но ни Федор Дмитриевич, ни графиня Конкордия Васильевна не заметили этого.
Им было не до того.
Графиня все продолжала находиться в состоянии почти столбняка, а доктор был весь поглощен думой о несчастной молодой женщине.
Надежда Николаевна Ботт на похоронах не присутствовала.
По окончании печальной церемонии завинченный металлический гроб поставили на дроги и повезли на вокзал Финляндской железной дороги.
За дрогами поехала только одна карета.
В ней сидели: графиня Конкордия Васильевна Белавина и Федор Дмитриевич Караулов.
XI. Старый друг
Проводив еще раз взором непримиримой злобы карету, последовавшую за погребальными дрогами, Фанни Викторовна Геркулесова, с искаженным от бешенства лицом, села в свою карету, крикнув кучеру хриплым голосом: