Замок в облаках

– Если я выпью ещё, то уж точно увижу воротник не только вокруг луны, но и вокруг чего-нибудь похлеще, – быстро произнесла я и на всякий случай прикрыла ладонью стакан, чтобы мне больше не подливали. Хорошо, что перед прачечной мы с Беном завернули на кухню и съели по пирожку. Ссора испортила нам обоим аппетит, поэтому больше в нас ничего не влезло, и теперь я сожалела об этом.

Старый Штукки откашлялся:

– Мрзная нчь!

– Что-что?

– На свте вское бвает, – уточнил старый Штукки, проникновенно глядя на меня. Вместо привычной лукавой улыбки его лицо, выдубленное бурями и метелями, испещрили озабоченные морщины, светлые глаза словно глубже забрались под брови. – Злбные дхи и грные дмны врвтся на свбду и исксают нс, лдей, а мы, дрки, пддмся искшнию.

Наверное, немецкие тексты оперных арий казались Павлу примерно такой же белибердой. Теперь я понимала, что он чувствует. Кто, чёрт побери, эти «злбные дхи»?

– На Святки всякое бывает, – подсказал мне Бен полушёпотом. – Злобные духи и горные демоны вырываются на свободу. – Он замолчал.

У меня по спине опять побежали мурашки. Почему, высказывая подобные пророчества, старый Штукки так пристально смотрел именно на меня?

– Вырываются на свободу и искушают нас, людей, а мы, дураки, поддаёмся искушению, – продолжил наконец Бен, не сдержав улыбки. – Кажется, он имел в виду Тристана Брауна из номера 211.

– Ха-ха, очень смешно! – прошептала в ответ я. – Слушай, тебя не пугает то, что говорит Штукки? И то, как он это говорит?

Бен посмотрел на меня с весёлым недоумением:

– Ты, конечно, не понимаешь, что говорит Штукки, зато он тебя прекрасно понимает, Фанни.

– Инстрнцы – дло ткое, – заметил Штукки.

– Извините, – смущённо пробормотала я. – Но мне кажется, что вы и правда рассказываете жуткие вещи.

– Да, и поэтому на сегодня хватит болтать про духов. – Павел вновь поднял свой стакан. – Выпьем!

– Стрый Шткки хчет, чтбы вы… побереглись, – ответил старик, прилагая нешуточные усилия, чтобы говорить внятно. – В вздхе втает зло.

– Тогда давайте выпьем за то, чтобы зло нас не коснулось, – заметил Бен, также подняв свой стакан.

– И за Младенца Христа в яслях, – заключил Павел и снова осушил стакан одним глотком, будто это была вода. – Куда же запропастился наш добрый Петрус? – Он произнёс: «Петрю́с», с ударением на второй слог.

– Месье Роше хотел подождать, вдруг у кого-то из гостей появятся рождественские пожелания. – Похоже, Бен тоже относился к грушевому шнапсу с опаской, потому что отхлёбывал по чуть-чуть. – Он подойдёт позже.

– Месье Роше зовут Петрусом? – переспросила я, отметив про себя, что меня больше всего удивляет тот факт, что у него вообще есть имя, а не только фамилия.