— Зато я умею обращаться с перчаткой.
— Вайм, сейчас тебе будет очень больно…
— Полоцки, хватит кудахтать надо мной. Мне не нужна тетка, у меня уже была одна.
— Вайм, ты чудовищно пьян.
— Да. Но я не какой-нибудь мальчишка. Ничего с твоим манипулятором не сделается.
— А если сделается, я тебя…
— Заткнись и смотри.
Я вытащил шарик за цепочку и швырнул на бетонный пол. В оранжевом свете невозможно было понять, из какого металла рамка — из серебра или меди.
— Что это?
Клешня спустилась почти до самого пола, и острия когтей сомкнулись на экологариуме.
— Эй, погоди! Последний раз мне такие попадались, когда мне было десять лет. Что, во имя небес, ты хочешь с ним делать? У этой штуки, между прочим, коэффициент передачи пятьсот к одному. Ты его сломаешь.
— Правильно! Этот тоже сломаю!
— Да ладно тебе. Дай я хоть посмотрю на него сначала.
Я поднял шарик в воздух:
— Я и яйцо так могу поднять, не раздавив. Пьяный или трезвый, я умею обращаться с манипулятором.
— Мне много лет такие штуки не встречались! А в детстве у меня такой был.
— Ты хочешь сказать, что его не золотые привезли? Что это не продукт непостижимых для нас технологий какой-нибудь дальней галактики?
— Нет, это наше производство. Они появились где-то в пятидесятых.
Шарик, зажатый в клешне, завис над вытянутой рукой Полоцки.
— Считается, что эти игрушки очень познавательны. Зачем ты хочешь его разбить?