— Куда? В другие вселенные.
— Более дальние галактики? — переспросила она.
— Нет. Совершенно иные матрицы времени и пространства. — Он не сводил глаз с качающегося шарика — это качание, похоже, успокаивало его. — Совсем никак не связанные с нашей.
— Нечто вроде параллельных…
— Параллельные? Черта с два! — почти выкрикнул он. — В них нет ничего параллельного. Их миллиарды миллиардов, они, как правило, в сотни раз больше нашей Вселенной и пустые. Но иногда попадаются даже меньше нашей галактики. Некоторые для нас совершенно непроницаемы — в них вроде бы есть материя, распределенная более или менее как у нас, но совершенно отсутствует электромагнетизм. Ни радиоволн, ни тепла, ни света.
Шарик все качался; голос Ана упал до шепота.
Я поймал шарик в кулак и забрал его у Полоцки.
— Откуда ты про них знаешь? Кто принес информацию? Кто может выбраться отсюда туда?
Ан, моргая, уставился на меня.
Когда он объяснил, я расхохотался. Психотическая личность золотых очень лабильна — это нужно им, чтобы приспосабливаться к сдвигам реальности. Ан засмеялся вместе со мной, сам не зная над чем. Сквозь истерический хохот он объяснил мне, как благодаря микро-микрохирургическим методам, полученным на Тибре-44, удалось исследовать нервную систему новооткрытого существа и прочитать значительную часть информации. Нервная система у него располагается прямо на поверхности кожи и напоминает бархат. Это существо переносит крайний холод и крайнюю жару, перепады давления от вакуума до сотен фунтов на квадратный миллиметр, но даже относительно слабое ультрафиолетовое излучение уничтожает его нервные синапсы, и оно гибнет. Эти твари небольшого размера и обманчиво кажутся органическими, поскольку в органических средах создается видимость, что они дышат и едят. У них четыре пола, из которых два вынашивают потомство. У них есть органы чувств на втягивающихся стебельках — сначала эти органы считались глазами, но потом оказались сенсорами двенадцати чувств, для трех из которых в нашей галактике даже не существует стимулов. Для передвижения в пространстве обычным образом эти существа пользуются четырьмя присосками. Они маленькие и на вид пушистые. Единственный способ заставить их перепрыгнуть в другую вселенную — напугать до полусмерти. В этот момент они просто… исчезают.
Ан просунул руки под золотой пояс и начал разминать заболевший от смеха живот.
— Многие золотые попросту свихнулись, работая с этими существами на Тибре — сорок четыре. — Он откинулся назад и оперся спиной на стол, задыхаясь и ухмыляясь. — Их отправили домой на терапию. Мы до сих пор не можем напрямую думать об этих чертовых тварях, но мы лучше вас умеем намеренно избегать мыслей на определенную тему; это свойство золотых. Я даже одного такого держал как домашнюю зверушку. Они либо злобные, либо совершенно инертны. У меня был детеныш, очень белый и мягкий.
Ан показал мне руку.
— Вчера он меня укусил и исчез. — На запястье синела припухлость, в середине которой виднелся полумесяц из мелких ранок. — Хорошо еще, что детеныш. Их укусы легко воспаляются.
Полоцки опять принялась пить из моей чашки, а мы с Аном снова расхохотались.
Я шел домой той ночью, и черный кофе плескался у меня в животе.
Есть направления, куда нам путь закрыт. Но стоит выбрать то, которое тебе открыто, и сможешь уйти сколь угодно далеко. Это, кажется, Сэнди сказал? Да, он. В нем что-то такое есть — он чем-то напоминает золотых. Он ищет любые пути, чтобы двигаться дальше.
Я остановился под фонарем и поднес к глазам экологариум. Размножение — это главная или вспомогательная функция? Я подумал с подозрительной ясностью, какая бывает на рассвете после выпитого виски: если вся биосфера с ее экологией — единый организм, то размножение вторично, так же как еда и сон; они поддерживают главные занятия организма, которые заключаются в том, чтобы жить, работать и расти. Я надел цепочку на шею.
Я все еще не протрезвел до конца, и мне было нехорошо. Но я выл от смеха. Скажи, Андрокл, годится ли пьяный хохот, чтобы оплакать всех моих мертвых детей? Может, и нет. Но скажи мне, Рэтлит; скажи, Алегра: есть ли лучший способ проводить в бесконечную ночь моих живых детей, золотых? Не знаю. Знаю только, что смеялся. Потом засунул кулаки в карман-кенгуру и двинулся домой вдоль Края, хрустя гравием, а по левую руку от меня ревел космический ветер.
Корона
ebooksa