Любовь в мире мертвых

22
18
20
22
24
26
28
30

Сучка.

Наручниками, блядь.

В голове знакомо мутнеет от злобы. И от прилива крови к члену.

Диксон хочет отвести взгляд, отпустить все-таки, хватит уже играть с ней, а то неизвестно во что выльется.

И тут голову посещает далеко не самая светлая мысль, но в тот момент она ему кажется очень удачной.

За каким хером он должен сдерживаться? Она-то не сдерживалась тогда.

Вот пусть ответочку получит. Тем более, что она явно не будет против. До сих пор ведется на него, он же не дурак, все видит.

К тому же до боли хочется, просто хочется опять попробовать ее на вкус. Сравнить, правильно ли он запомнил? Те ли будут ощущения?

Диксон ловит опять глубокий, змеиный, завораживающий взгляд, и, не раздумывая больше, накрывает ее губы жадным грубым поцелуем.

Доун, пару раз еще дернув сцепленными над головой руками, выгибается под ним совершенно по-змеиному, стонет, извиваясь всем телом.

И отвечет на поцелуй. С такой жадностью, с таким голодом, что Диксон даже охреневает слегка.

Он отрывается от ее губ, оглядывает тяжело дышащую раскрасневшуюся женщину, отпускает ее руки.

Она немедленно вцепляется в него, тянет куртку с плеч, но Диксон самоуправства не позволяет.

Нехер, зачем куртку снимать!

Скидывает ее пальцы, дергает ремень штанов одной рукой, другой раздирая на на ее груди военную спецовку вместе с рубашкой на кнопках.

Отодвигается, с удовлетворением разглядывая красивую полную грудь, которая, кажется, стала еще больше, или он так запомнил?

Доун трясущимися руками расстегивает молнию на карго, Диксон, не желая ждать, помогает даме, просто сдернув брюки вниз, вместе с бельем.

Опять на секунду подвисает, ослепленный белизной и гладкостью кожи.

Охренительно. Просто охренительно.

Эта сучка выглядит сейчас лучше, чем в его блядских снах. Развратнее. Сочнее.