Я удивленно вскинул брови и ухмыльнулся.
— Окей. Идем, отнесем ее в милицию. У меня как раз там друг работает. Может, ее кто-то ищет? Представляешь, как мы его обрадуем?
— Д-друг?.. В милиции?.. — Мальчик не рискнул посмотреть мне в глаза. — Н-не надо…
— Ты ведь Женя Метельский, если не ошибаюсь?
Он вздрогнул, но быстро кивнул.
— Отлично. Вот и свиделись.
Конечно, я не ожидал, что мой новый подопечный будет говорить со мной охотно и с радостью. Но, по крайней мере, он не стал упираться и согласился приходить ко мне на консультации. Пока большего и не требовалось — информация, добытая практически случайно, заставляла меня сильно сомневаться в его специфической болезненной страсти к воровству. А это значит, что в первую очередь наша задача состояла в том, чтобы избавиться от стимула, который заставляет его воровать.
Женя сидел напротив меня, нахмурившись, то и дело потирая сопливый нос. Его белесые ресницы нервно подрагивали, когда он переводил взгляд с одного предмета на другой. Потом он и вовсе усиленно «закрылся» от меня — скрестил щиколотки и обхватил себя руками. Пожалуй, в таком напряжении искренности не добьешься.
— Ты извини, что тебя вчера напугал, — наконец произнес я, слегка улыбнувшись. — В общем, Жень, дело такое: то, что ты… ммм… заимствуешь вещи у чужих людей, а иногда и у своих друзей, — это очень нехорошо.
Он обиженно надул губы и наморщил покатый лоб.
— Я не з-заимствую. Я н-нашел…
— Хорошо. Сделаем вид, что я ничего не понимаю. Но поверь, тут ты в безопасности. Выдавать секреты подопечных — не в моих правилах. И если тебе кто-то и может помочь без отцовского ремня или горестных причитаний, то только я.
Он еще раз громко шмыгнул носом, смешно скривившись, и молча покачал головой.
— Давай ты мне все расскажешь по порядку. Кто такой Штырь?
Серовато-голубые глаза Жени, и без того огромные, вдруг раскрылись еще шире:
— В-вы че, и про Штыря с-слышали?!
— Ну я же говорю, скрывать от меня что-то теперь глупо. Так что там за история?
— Н-ниче. Мы с Сявой п-просто чуть-чуть должны ему…
— «Чуть-чуть» — это сколько?
Метельский мужественно молчал, приняв гордый непобедимый вид приговоренного к расстрелу.