— Да. По собственному.
Я думал, что никогда в жизни не увижу в гневе спокойную и рассудительную Аллу Ивановну. Она всегда выглядела такой сдержанно-доброжелательной, что ее реакция меня несколько удивила. Директриса тут же бросила свой компьютер, поднявшись из-за стола, и рывком сняла очки, видимо, мешавшие ей как следует рассмотреть наглого дезертира.
— Да вы что все, сговорились что ли?!
— А что такого?!
— «Такого»?! Сначала от нас сбегает ученица из выпускного класса. Потом… Кирилл… Петрович, знаете, чем я занималась сегодня с утра? Я доказывала, вот, понимаете, с пеной у рта доказывала Вере Михайловне, что вы никак не могли целоваться со школьницей на глазах у половины школы и что это все обычные сплетни, в которые я не верю! Но теперь-то я могу сложить два плюс два! — Алла Ивановна возмущенно выдохнула и с досадой пробормотала: — И почему в этой школе сегодня все считают своим долгом отвлечь меня от важнейшего дела?!
Я сокрушенно опустил плечи.
— Так вы подпишите или нет?
— Так вы оставите меня в покое или нет? — Тут же парировала моя начальница. — Кирилл, мы слишком долго тебя искали. Нет уж. Работай, по крайней мере, до конца года, мне абсолютно некем тебя заменить.
— Да как же я могу работать… ведь новость от Веры Михайловны — действительно не сплетня. Так случилось просто, все это — не намеренно и никто в этом не виноват.
— Я понимаю, — тяжело вздохнула она. — Кроме того, я догадываюсь, что инициатором этой истории был не ты. Но, как бы там ни было, ты нужен нашей школе. Да и Вика тут учиться больше не будет.
— Она забрала документы?!
— Пока нет. Но она вряд ли передумает, — Алла Ивановна быстрым раздраженным движением одернула пиджак, опять нацепив на нос очки. — На этом все.
Она торжественно порвала принесенный мною листочек и обратилась опять к монитору, с грохотом пододвинув свое кресло к столу. Я еще постоял пару секунд, переминаясь с ноги на ногу, но, уразумев, что на этом лимит ее внимания исчерпан, вышел за дверь.
Глава 10
Я ненавидел этот мерзкий грязный бар, как сказал бы кто-то с тонким восприятием, всеми фибрами своей души. Тут было мрачно, многолюдно и чудовищно скучно, однако, меня заверили, что это уникальное заведение на отшибе — единственное место, где я могу поймать самого Штыря.
Передо мной, в сотый раз натирая блестящие бока почти круглого бокала, стоял хмурый молодой бармен, видимо, так же, как и я, после окончания учебы очутившийся волею судьбы в родном городе. Мне до скрежета зубов хотелось текилы, но я представил на секунду выражение его лица, когда я задам вопрос: «А где это у вас в меню текила?», и эта идея тут же меня покинула. В общем, я решил ограничиться чем-то вроде «Кровавой Мэри» местного разлива, перемешанной и теплой, и теперь угрюмо потягивал ее, бросая косые взгляды на дверь.
Я поймал Страхова в школьном коридоре в тот же день, около полудня. С ним предпочел не церемониться и поэтому, осознав всю серьезность моих намерений и мою впечатляющую осведомленность, он сдался довольно быстро. Как я и думал, Женька Метельский влез в эту неприятную историю именно из-за ноутбука. Подобная мечта вызвала лишь раздражение у его многочисленных родственников, которые считали, что компьютера сборки 2002 года ему вполне хватит для учебы, а мочить монстров и непрерывно сидеть в соцсетях совсем не обязательно. Тогда Женя вовсе не растерялся, и однажды в присутствии Страхова похвастался друзьям, что запросто украдет несколько телефонов, а на вырученные деньги купит себе то, что хочет, сам, безо всяких там тетушек и родителей. Скорее всего, в этот миг в голову предприимчивого десятиклассника и пришла гениальная идея использовать юного карманника в своих стратегических целях. Денис же в это время уже был должен Штырю несколько сотен баксов — правда, сознаваться, зачем ему понадобились такие деньги, он напрочь отказался. После того, как старший товарищ получил первый украденный телефон, он занял у городского «ростовщика» необходимую для ноутбука сумму, и стал выдавать ее Женьке частями, по мере поступления нового «товара». Продавая телефоны, Страхов не только отдавал свой астрономический долг, но и немного зарабатывал. Эта схема работала неплохо, пока от воришки не отвернулась удача. Несколько недель он не мог украсть вообще ничего, даже банальной «котлеты» — кошелька, торчащего из заднего кармана или из расстегнутой сумки рассеянных граждан. И тут-то начались проблемы. Штырь, как объяснил мне Страхов, никаких долгов никому не списывал, сроки не удлинял, проценты, несмотря на постоянные пьянки и наркоманские оргии, скрупулезно подсчитывал и записывал, а поэтому регулярно напоминал своим юным друзьям, что недалек тот час, когда их могут найти где-то в подворотне сильно избитыми, если вообще живыми.
И тут я и задал тот самый вопрос, который не давал мне покоя со времени, когда я подслушал их разговор на заброшенной танцплощадке. «Почему ты считаешь, что Леху Литвиненко из 11-А убил именно Штырь?» Страхов смотрел на меня испытующе, строго, но уверенно. И ни секунды не сомневался в том, что произнес: «Ну, потому что Леха торчал ему тыщу баксов. И не отдал. Штырь так и сказал».
Тогда я оторопел. За тысячу долларов в нашем городе еще недавно можно было купить несколько домов. Кроме того, семья Литвиненко была не из бедных: у нас в учительской обожали обсуждать чужое богатство — так я узнал, что его отец ездил на новенькой иномарке, мать частенько выбиралась за покупками в областной центр, да и жили они, по сравнению с обычными для нашего города семьями шахтеров, заводских рабочих и бюджетников, просто шикарно — в пятикомнатной квартире с видом на парк. Неужели Леха рискнул занять денег у наркомана на какую-нибудь дорогую игрушку типа айпада? Пока я переваривал всю эту информацию, Страхов боязливо оглядывался по сторонам, видимо, в поисках скрытой камеры или жучка и, в конце концов, шепнул, наклонившись вперед: «вы помните, в том году пацанчика хоронили, у нас тут, на районе? Ну, ему еще голову прострелили… Говорили, что он тоже Штырю должен был. Мне рассказывали, что Штырь иногда долги прощает, если ему какую-то услугу окажешь… Думаю, может, это и была такая услуга, а? Ему весь город должен, а кто не должен — тот только что отдал или завтра займет, я вам отвечаю! От него никуда не денешься — и в школе, и дома, и у черта на рогах найдет». Больше никаких уточнений он не делал.
Конечно, я попытался навести кое-какие справки. Но, как ни странно, никто из одноклассников Литвиненко и слыхом не слыхивал ни о каких деньгах. В то же время я вспомнил, что Феськов распространялся о своем обрезе в компьютерном клубе. И с тех пор не видел своих новых «друзей» по «Контре».