— Да, в последнее время он заходил к нам несколько раз.
— А позавчера? — спросила Шивон.
— Кажется, да… — Бармен сосредоточенно нахмурился.
Ребус знал, что люди часто задумываются, пытаясь изобрести ложь поубедительнее.
— Вечером, после десяти часов, — подсказал он. — Парень был уже навеселе.
Фредди наконец кивнул:
— Да, припоминаю. Он заказал большую порцию коньяку.
— И все?
— Кажется, да.
— Вы с ним не разговаривали?
Бармен покачал головой, и по стенам снова забегали световые отблески.
— Нет. Теперь-то я знаю, кто это был, — видел новости по телику. Ужасное несчастье!
— Ужасное, — подтвердил Ребус.
— Он сидел за стойкой или за столиком? — уточнила Шивон.
— За стойкой. Всегда только за стойкой. Я догадался, что он иностранец, но… он был совсем не похож на поэта.
— А как, по-вашему, выглядят поэты? — поинтересовался Ребус.
— Не знаю. Не так, наверное… Этот просто сидел и ухмылялся. Ах да, время от времени он что-то записывал в блокнот.
— Это было позавчера?
— Нет, раньше. У него был с собой небольшой блокнот, который как раз помещался в кармане куртки. Одна из официанток даже решила, что он — переодетый инспектор службы общественного питания или журналист, но я был уверен, что она ошибается.
— Но когда Федоров был здесь в последний раз, блокнота вы не видели?