Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?

22
18
20
22
24
26
28
30

Хартманн вспылил:

— Она интриговала у меня за спиной! Она была в сговоре с Бремером! И потом с Бигумом. Учись думать по-новому. Мы сможем скинуть Бремера с его насеста и без этих сладкоречивых сукиных сынов из Центральной партии.

— Нет, не сможем! Нам не хватит наших голосов, Троэльс.

Хартманн яростно замотал головой, пока Риэ молча улыбалась.

— Сколько лет мы уже играем в эти игры, Мортен? Двадцать? И все время по одним и тем же правилам, которые установили они. Отныне я играю по своим правилам. Созовите на вечер встречу с лидерами меньшинств. Скажите им: у меня есть к ним серьезное предложение.

— Половина из них терпеть тебя не может, — сказал Вебер.

— Не более, чем друг друга, — парировал Хартманн.

— Они вместе с Бремером!

— Только до тех пор, пока не увидят, что мы побеждаем. Они вместе с тем, кто впереди.

Он оглядел штаб своей предвыборной кампании. Повсюду стояли плакаты с его портретом: скромная улыбка, искренние голубые глаза. Новая метла, выметающая старый мусор.

Хартманн указал на ближайший плакат:

— А впереди — я.

— Он заправил машину в ночь, когда исчезла Нанна, то есть десять дней назад, — говорил Майер.

Они были в кабинете, просматривая записи камер наблюдения с заправки. Черно-белая картинка, разбитая на четыре части, в углу каждого размытого изображения — дата и время.

— Запись ведется двадцать четыре часа в сутки. Шансы найти кадры, сохранившиеся с той даты, близки к нулю.

Лунд сидела вплотную к экрану, не отрывая глаз от цифр и похожих на тени фигур между заправочных колонок.

— А еще, — добавил Майер, — эта публика любит перезаписывать кассеты по много раз, так что…

— Тут нет, — сказала она, вынимая кассету.

— Осталась всего одна.

— Так всегда и бывает — то, что ищешь, лежит в самом низу.