— Теперь относительно униформы. Что, если одежда, которую Страйд привыкла видеть на своем будущем убийце, была вовсе не военной? Не исключено, что до этого он всегда был в полицейской форме с ее традиционным высоким шлемом. В гражданской одежде он, конечно, выглядел совсем по-другому, и тогда ее странное, казалось бы, замечание становится вполне осмысленным. Я присутствовал на похоронах Элизабет Страйд. Ее убийство было столь чудовищным и вызвало такой резонанс, что я решил: возможно, преступник захочет взглянуть на произведенный им эффект. Однако я встретил там лишь тех, кого ожидал увидеть. Единственный констебль сообщил, что инспектор Лестрейд поручил ему обеспечить порядок. Очевидно, так оно и было.
Лицо Лестрейда вытянулось от изумления.
— Я не отдавал такого приказа.
— Именно об этом мне сообщили в департаменте полиции.
Инспектор закрыл глаза:
— Мы ждем окончания вашего рассказа.
— Я провел немало часов, ломая голову, откуда репортер узнал, что приключилось со мной в ночь двойного убийства. Как не имеющий отношение к делу нож оказался возле трупа Эддоуз? Откуда стало известно, что я присутствовал на похоронах Страйд? И наконец, кто сообщил, что я покинул Бейкер-стрит, дабы провести расследование в Ист-Энде? В Скотланд-Ярде знали обо всем этом.
— Что ж, преступнику было известно многое.
— Несомненно. Злоумышленник использовал Тавистока как средство распространения клеветы. Добавьте к этому, что я часто писал короткие сообщения для Лестрейда и десятка других инспекторов Скотланд-Ярда, — загадка о том, как был подделан мой почерк, решится мгновенно. Ясно, что злодею не составило труда выкрасть одну из моих записок. Но заключительный, решающий довод, которого мне не хватало, прозвучал в весьма мудрой реплике нашего друга Уотсона. Это замечание вызвало вспышку едва тлеющих язычков пламени моих дедуктивных умозаключений.
— Не припомню, что я сказал такое особенное.
— Вы просто обратили внимание на то, что я должен был отметить сразу, если бы действительно был столь идеально отлаженным логическим механизмом, каким вы рисуете меня в своих рассказах. Вы сказали, что удивительно, как это Потрошитель всегда выходит сухим из воды в районе, буквально кишащем полицейскими. Очевидная причина его успеха: он знает, когда и по каким улицам проходят патрули. И после того, как я задал себе вопрос, что все-таки случилось в ночь этого невероятного двойного убийства, еще один вроде бы случайный факт обрел свое место.
Холмс заговорил быстрее. Чувствовалось, что он испытывает воодушевление.
— Потрошитель убивал Элизабет Страйд, не опасаясь, что его застигнут, зная, что маршрут констебля Лэмба проходит достаточно далеко от Датфилдз-Ярда. Мы вспугнули преступника, и он побежал в сторону Сити, а когда я настиг его, попытался меня убить. Затем самым непостижимым образом, страшно рискуя, он перерезал горло еще одной женщине, поскольку мы помешали злодею расчленить труп — ведь именно это было дьявольским импульсом всех его мыслей и поступков. Конечно, он не обладал даром предвидения в такой степени, чтобы знать в каждый момент времени, на любой улице, встретит он другого полицейского или нет. Однако члены комитета бдительности упомянули мимоходом, что напротив того места, где была убита Эддоуз, на другой стороне площади, — дом, в котором проживает офицер лондонской полиции. Именно там обитает Беннетт, и, конечно же, ему известны все ходы и выходы вокруг.
Лестрейд покачал головой с мрачным спокойствием человека, знающего самое худшее.
— Вы привели его в такую ярость, что Эддоуз, подвернувшаяся под руку, наверное, показалась ему даром с небес.
— Что же нам делать?! — воскликнула Мэри Энн в полном отчаянии. — Вы правы, мистер Холмс. Все сходится, каждая мельчайшая деталь. Но какой смысл говорить об этом, если в любую минуту он способен…
— Больше всего на свете, мисс Монк, я хочу, чтобы преступник оказался в наших руках, — заверил ее детектив. — Однако констебль Эдвард Беннетт уволился со службы, ссылаясь на вызванное перенапряжением нездоровье, и бесследно исчез пятого ноября, в понедельник.
— Неужели? — огорченно воскликнул я. — В тот самый день, когда Тависток обнаружил, что его кабинет подвергся вторжению…
— Хорошая работа, Уотсон. Я пришел к такому же выводу. Даже не так важно, ограничился ли Тависток жалобой на свои неприятности или потребовал от друга, констебля Беннетта, разыскать тех, кто его унизил, — результат один и тот же: убийца был предупрежден. Он, конечно же, не хотел, чтобы его связи с «Лондон Кроникл» получили огласку.
— Но мистер Холмс, — подала голос Мэри Энн, — что бы случилось, если бы Беннетт не сбежал?
ebooksa