Вкус к убийству

Выслушав мой рассказ, он покачал головой.

— Звучит фантастично, но едва ли чем-то поможет нам, если не считать удовлетворения обычного любопытства. Страховку придется выплатить. Разумеется, Нортону пришлось бы покрутиться, но, поскольку он мертв, я думаю, едва ли стоит предавать огласке эту историю.

— Все зависит от того, как умер Нортон. Если у него тоже был разрыв сердца, то дело, разумеется, будет закрыто.

Олбрайт кивнул.

— Я свяжусь с судебным следователем и попрошу держать меня в курсе.

Олбрайт позвонил мне вечером.

— Нортон умер от отравления, — сообщил он без всяких вступительных слов.

— Самоубийство?

Не похоже. Ни записки, ни чего-либо в этом роде. Сейчас полиция занимается выяснением всех обстоятельств, и я только что разговаривал с лейтенантом Хенриксом. Они перевернули там все вверх дном, но так и не нашли ни малейшего намека на яд.

— Нортон мог проглотить его весь без остатка.

— Мог, но ведь в чем-то он его хранил. В коробочке, в каком-нибудь пакетике… Хенрикс ничего не нашел. Кроме того, создается впечатление, что Нортон вошел в дом именно тогда, когда яд начал действовать — пальто его, например, было брошено на спинку кушетки. Получается, что его где-то отравили.

— У полиции есть какие-либо предположения на этот счет?

— Хенрикс ничего мне не сказал, но лично я сомневаюсь в том, что он что-то знает. Прошло лишь несколько часов. Думаю, они станут опрашивать всех, с кем Нортон когда-либо встречался.

— А когда точно он умер?

— Следователь предполагает, что около одиннадцати часов.

Повесив трубку, я приготовил себе выпить и закурил. Я думал о многом, в том числе и о ней. Ждала ли она меня? Был ли я для нее кем-то вроде всех остальных? Стоит ли мне просто сидеть и ждать?

В половине одиннадцатого я раздавил в пепельнице последний окурок и поехал в дом номер 231 на Брэйнард-стрит.

Открыв дверь, я сразу же почувствовал запах краски.

В сумеречном свете было непросто определить цвет, но мне показалось, что стены были выкрашены темно-зеленой краской, а перила лестницы — коричневой. Золотисто-коричневой.

Метрах в двух от нижней ступеньки на лестнице виднелся листок бумаги с предупреждением о том, что все вокруг окрашено.