— Мы должны идти.
Элис кивает, ничего не отвечает, и продолжает смотреть на тело.
— Люди в городе решат, что стреляла охрана по приблизившимся к забору кусачим, — продолжает Мартинес напряженным и торопливым голосом. Он оборачивается через плечо к остальным мужчинам, которые стоят в стороне и выглядят напуганными. Мартинес снова поворачивается к Элис. — Но звук привлечёт других кусачих, поэтому мы должны уйти прежде, чем они доберутся сюда.
Он смотрит на безжизненное лицо доктора, залитое кровью, застывшее посмертно.
— Он был хорошим другом, — добавляет наконец Мартинес. — Я тоже буду по нему скучать.
Элис в последний раз кивает, а затем отворачивается. Она делает знак Мартинесу.
Без слов, Мартинес забирает АК, машет рукой остальным, а затем ведёт троих оставшихся живых вниз по просёлочной дороге к краю города, и уже через какое-то мгновение их силуэты поглощает абсолютная, суровая и неумолимая темнота.
* * *
— Чёрт, детка, ешь её! — Губернатор встает на четвереньки на вонючем ковре своей гостиной. Он держит в руке отделённую человеческую ногу, протягивая её большим пальцем вперёд маленькой девочке. Японский меч лежит на полу рядом с ним — его сокровище, талисман, военный трофей, от которого он не мог оторвать взгляд с момента погрома на треке, но в данный момент, имеющий наименьшее значение в его мозгу. — Она не совсем свежая, — говорит он, указывая на серую конечность, — Но я клянусь, она ходила не больше двух часов назад.
Крохотный труп дёргается на цепи на расстоянии полуметра от его руки. Он издаёт небольшое рычание, словно сломанная кукла Четти Кэтти, и отводит свои матовые глаза от угощения.
— Ну же, Пенни, всё не так плохо. — он медленно приближается и трясет капающей ногой напротив неё. Довольно сложно сказать, чья это нога — женская или мужская — пальцы довольно маленькие, но она уже стала сине-зелёной и одеревенела. — Будет только хуже, если ты сейчас не поешь. Давай, милая, сделай это для...
Чудовищный глухой стук заставляет Губернатора дёрнуться в испуге на полу.
— Какого чёрта! — он поворачивается к двери на другой стороне комнаты.
Раздаётся ещё один глухой стук. Губернатор вскакивает на ноги.
После третьего удара в дверь, с косяка начинает осыпаться пыль сухой штукатурки, а засов издаёт слабый потрескивающий звук.
— Какого черта кому нужно? — выкрикивает он. — И не надо так сильно бить по моей грёбаной двери!
Четвёртый удар ломает засов и срывает цепочку, и дверь распахивается с такой силой, что бьёт по противоположной стене, из которой сыпятся деревянные щепки и пыль, а ручка вколачивается словно металлический штырь.
И незваный гость по инерции влетает в комнату.
Стоящий в центре гостиной Губернатор напрягается — сжимает кулаки и зубы, в моментально принимая позу боевой готовности. Он выглядит так, словно рядом с его старым диваном материализовался призрак.
Мишонн залетает в комнату, почти падая, поддавшись инерции поступательного движения.