— Ладно, как скажешь.
— А что с фирмами, ламинирующими документы?
— Их оказалось больше, чем мы думали. Дремин обзвонил уже штук тридцать, но нигде Кали не ламинировали.
— В фирмы отправляли изображение рисунка?
— Да, каждый раз.
— Ладно.
— У Дремина руки опускаются. Говорит, все бесполезно.
Самсонов невольно испытал чувство удовлетворения (как же — раскроешь ты дело вместо меня!), но тут же устыдился:
— Ничего, пусть продолжает.
— Он и так. Даже заехал в одну фирму поблизости, чтобы узнать, можно ли сделать такое ламинирование дома.
— И что?
— Сказали, что без специального оборудования — нет.
— Ясно. Тем лучше. Если не найдем, где наш убийца заказал ламинирование, будем искать, где он купил нужную аппаратуру.
— Точно.
— Вечером заеду в управу, все обсудим.
— Давай. Мы пока никуда не собираемся.
Самсонов отправился за город. На шоссе были пробки, и поминутно приходилось останавливаться. Глядя на залитое водой лобовое стекло, полицейский вспомнил Марину. Ее образ был расплывчатым, ему никак не удавалось разглядеть ее черты. Зато он слышал ее голос, певший: «Вот раздался тоненький звоночек…» Марина репетировала свою роль для школьного концерта и исполняла эту песенку раз за разом. Как же давно это было!
Чтобы добраться до Красниц, потребовалось почти два часа. Наконец Самсонов нашел забор, на котором белела покосившаяся табличка с номером дома. Выйдя из машины, он подергал калитку. Она была заперта, но открылась, когда он перекинул руку и снял крючок. Полицейский прислушался, не возится ли где-нибудь во дворе собака, но было тихо.
От калитки в глубь участка вела узкая, заросшая осокой тропинка, по обе стороны которой возвышались деревья и кусты. Колодец почти затерялся в шиповнике. Самсонов поднялся на шатающееся крыльцо и постучал. Подождав полминуты, постучал снова. Не дождавшись реакции, толкнул дверь, и она распахнулась. В городе он бы решил, что внутри побывал взломщик, но тут, на собственном участке, хозяин мог и не запираться.
— Эй! — крикнул Самсонов, заглядывая. — Есть кто?