– Вы упомянули Аллана Каннингэма, – сказал я. – Перед смертью Александра лежала в «Брайарвуде». Я выяснял обстоятельства ее поступления, но Каннингэм не поддался. Не поможете мне с ним?
– Меня Аллан уверял, что Александра вовсе не была пациенткой, – в некоторой растерянности ответила Оливия. – Но я, конечно, еще спрошу. Мы до конца марта пробудем в Санкт-Морице. – Она сунула ноги в туфли. – У вас есть телефон – это номер моей секретарши. Если я смогу быть хоть чем-то полезна, позвоните ей. Она мне передаст.
– Я очень признателен.
Оливия поднялась с дивана – пекинесы плюхнулись ей под ноги на ковер – и поправила шарф на парализованной руке. Мы с Норой тоже встали, и Оливия с обезоруживающей улыбкой, блестя глазами, сжала мою руку.
– Это было чистое удовольствие, мистер Макгрэт.
– Благодарить следует мне.
Мы все шагнули к двери.
– Еще кое-что, – сказал я.
Она остановилась:
– Слушаю вас.
– Как бы мне поговорить с вашей сестрой?
– Она вам ничем не поможет, – рассердилась Оливия. – Она и себе-то помочь не в состоянии.
– Она была замужем за Кордовой.
– И с первого до последнего дня просидела на барбитуратах. Вряд ли запомнила хоть что-то – ну, может, пару перетрахов.
Вот оно: под безупречной элегантностью мелькнула дочь полка.
– И все-таки беседа с ней была бы бесценна. Что она видела, что он за человек, как жил. Она же инсайдер.
Оливия, непривычная к возражениям, надменно воззрилась на меня в упор. Может, злилась, что даже спустя все эти годы при ней по-прежнему всплывает имя Марлоу.
– Даже если я дам адрес, она с вами говорить не захочет. Она ни с кем не видится, кроме горничной и дилера.
– Откуда вы знаете?
Оливия глубоко вздохнула:
ebooksa