– Ее горничная еженедельно приносит мне счета и докладывает о состоянии ее здоровья. Моя сестра не знает, что осталась без гроша, а за ее уход и наркотики уже двадцать лет плачу я. И если вас интересует, отчего я не устроила ее в «Бетти Форд», «Обещания»[80] или тот же «Брайарвуд» – уверяю вас, я устраивала. Одиннадцать раз. Без толку. Есть люди, которые попросту не желают трезветь. Реальность им не нужна. Жизнь подставила подножку – им удобнее так и валяться носом в грязи.
– Ну хорошо, – сказал я. – Но если это правда…
– Еще какая! – огрызнулась она.
– …тогда Марлоу тем более бесценный источник. Даже самый ненадежный свидетель в душе таит истину.
Оливия с вызовом смерила меня взглядом, опять вздохнула:
– «Кампаниле». Бикмен-плейс. Квартира одиннадцать ноль два. – И она стремительно поплыла к двери, а ее мохнатая свита, вывалив языки, судорожно засеменила следом. – Поговорите с консьержем Гарольдом, – бросила Оливия через плечо. – Я попозже ему позвоню. Он все устроит.
– Спасибо вам огромное.
– Когда увидитесь с ней, меня не упоминайте. Ради вашего же благополучия.
Честное слово, губы ее искривила мимолетная самодовольная усмешка.
– Даю слово.
Она проводила нас по галерее к вестибюлю, где уже поджидал старый гардеробный хрыч. Он совсем закаменел, словно час с лишним так там и простоял.
– Спасибо вам, – сказал я Оливии. – За все. Ваша помощь неоценима.
– Надеюсь, вы сможете что-то сделать. Отомстить за эту девочку. Она была уникальная.
Я шагнул в лифт следом за Норой, но придержал двери:
– Еще один вопрос, если можно, миссис Дюпон.
Она склонила голову – искусное движение на полпути между любопытством и высокомерием.
– Как вы познакомились с мистером Дюпоном? Я давно хотел узнать.
Она смотрела не мигая – вот-вот ледяным тоном объявит, что это не моего ума дела. Но нет – удивив меня, она улыбнулась:
– В Лос-Анджелесе, в больнице «Сидарс-Синай». Вместе зашли в лифт. Ехали на восьмой этаж к Марлоу. Лифт застрял. Какая-то пробка перегорела. Через час, когда лифт
В глазах ее полыхало торжество.