Ночное кино

– Он хотел спуститься в вестибюль со мной.

Слегка улыбаясь, Оливия невозмутимо развернулась и в сопровождении троицы пекинесов исчезла в сумеречном коридоре.

73

Когда мы выступили под бледно-серый навес на Парк-авеню, обнаружилось, что на улице льет. Из квартиры Оливии я и не заметил – видимо, заслушался. Или же элегантность ее жилища попросту вычеркивала дурную погоду, как неловкий публичный проступок.

Консьерж вручил мне гольфистский зонтик, сам открыл другой и побежал ловить такси.

– Я думал, она совсем не такая, – сказал я Норе. – А она была честна и довольно убедительна.

Нора потрясла головой и выдохнула:

– А я только и думала, что про Ларри.

– Татуировщика?

Она рьяно закивала:

– Помнишь, что с ним сталось?

– Умер.

– От аневризмы головного мозга. Понимаешь? Это тенденция. У Оливии аневризма, у Ларри аневризма. И у обоих после встречи с Сандрой.

– Ну и что ты хочешь сказать? Александра – Ангел Смерти?

Я имел в виду съязвить, но, еще не договорив, припомнил случай в «Шести серебряных озерах»: Хоппер рассказывал, как в спальнике вожатого нашли гремучую змею и все сочли, что ее подсунула Александра. Плюс ее явление у водохранилища.

– Оливия ездила в «Гребень», и Пег Мартин ездила в «Гребень», – сказал я. – Но насколько разные впечатления. У одной смертный ужас. У другой – сказочная детская греза.

– Интересно, кто врал.

– Может, и никто. Разница в шестнадцать лет. Оливия ездила в июне семьдесят седьмого. Это через год после того, как Кордова с Джиневрой купили «Гребень», и за месяц до того, как утонула Джиневра. А пикник Пег Мартин был в девяносто третьем.

– Как она описывала Джиневру. Кошмар, да?

– Пленница, которая страшится заговорить.

Нора кивнула.