Ночное кино

Эта утрата, которая ее выпотрошила, – надо думать, удалой жених Принц, бросивший Марлоу ради Оливии.

– Священник, – помолчав, сказал я. – Вы не помните, как его звали?

– Его все называли просто Священник, с игривым таким сарказмом. Я его помню на съемках «Дитяти любви». Он любил днем порыбачить. Я видела издали – стоит над озером, вокруг все разноцветное, небеса, синие озера, деревья, а он весь в черном, расползается, как нечаянная клякса. Пока не подойдешь и не разглядишь длинную удочку и ящик для снастей, не догадаешься, чем это он занят, – совершенно застыл, терпеливо ждет рыбу. И кажется, что самообладания ему хватит прождать до конца времен. Джиневра его прозвала Ragno. Паук.

– Что?! – переспросил я.

– П-паук. – Язык у нее уже заплетался. – Он так двигался. Бесшумно.

– А настоящее его имя, часом, не Хьюго Виллард?

– Я… Я, честное слово, не знаю.

Марлоу уплывала, слабела, оседала в кресле, свет до нее уже не дотягивался, и во тьме лишь маячило призрачно-белое лицо. Вначале я сомневался, что нам предстоит услышать нечто разумное, не говоря уж о подлинной правде. И однако она снова и снова удивляла меня подробностями, подтверждавшими все мои прежние открытия.

Да еще разоблачила Паука.

– А с помощницей Кордовы вы встречались? С Инес Галло? – спросил я.

Марлоу в омерзении содрогнулась:

– С Койотом-то? Ну еще бы. Куда Кордова, туда и Койотик трусит. Она его, конечно, обожала. Выполняла любые поручения, любую черную работу, даже самую жестокую. А в ответ просила только дышать одним с ним воздухом. Это же Стэнни придумал название «Дышать с королями» – почтил ее, Койота, чистейшую жалкость. По-моему, она взаправду мечтала, чтоб он съел ее заживо, – тогда она будет к нему ближе всех, остаток дней проживет, свернувшись калачиком в темных закоулках его пуза.

– А сейчас он где? – спросила Нора после паузы. – Кордова?

– Вопрос на миллион долларов. Ответить верно еще никому не удавалось, – рассеянно пробубнила она и надолго замолчала, свесив подбородок на грудь.

Задремала, что ли?

– Надо полагать, он все там же, – в конце концов каркнула она. – Или ушел в моря на своем пиратском корабле и больше не вернется. Александра умерла, и у моего Стэнни теперь, наверное, ни крупицы человечности не осталось. Все отпустил на волю. Пусть летят. Его ничто не держит. Нечему теперь держать.

Марлоу задохнулась и, согнувшись пополам, закашляла резко и сухо.

– В постель, – прошептала она. – Отнесите меня в постельку. Я… я ужасно устала.

Нора глянула на меня. Надо помочь, но я замялся. Боялся крупным планом увидеть ее изувеченное лицо, притронуться к этому хрупкому телу. Она отдалилась, отстранилась, схлопнулась, как старый шезлонг, потрепанный непогодой, – того и гляди распадется в щепу у меня на руках. Нора мягко забрала пустую тару – Марлоу не хотела расставаться с бутылкой, цеплялась за нее, как ребенок за куклу.

– Все будет хорошо, – пообещала Нора шепотом, обняв Марлоу.