– Почему она за вами пришла? – спросил Хоппер.
Виллард ничего не сказал, лишь виновато повесил голову.
– Вы сотрудничали с горожанами из Каргаторп-Фоллз? – мягко спросила Нора, шагнув к нему. – Вы впускали их в «Гребень»?
– Да, – вяло улыбнулся Виллард, благодарный ей за доброту.
– А как это получилось? – спросил я. – У вас была сделка?
– Да, – смиренно прошептал он.
– С кем?
Он покачал головой:
– Я так и не узнал. Их было слишком много. Я… Я только что переехал в Каргу. Познакомился со Станисласом, случайно, в местном универмаге. Жена послала его в город за садовыми перчатками. Он спросил моего мнения об ассортименте. «Какие перчатки подойдут королеве фей?» Первые его слова. Нас тотчас потянуло друг к другу. Друг друга желая, мужчины сшибаются, как шар-бабы, утоляют нужду здесь и сейчас, будто вот-вот настанет конец света. Мы стали встречаться в городе. Не прошло и месяца, он пригласил меня в поместье. Выделил апартаменты на верхнем этаже – красное дерево и красные камчатные портьеры, прекраснейшее обиталище на свете. Спустя несколько недель я снова оказался в городе, обедал в кафе, и тут в кабинку напротив меня скользнул какой-то бородач в рабочем комбинезоне и с зубочисткой во рту. Спросил, не интересуюсь ли я взаимовыгодным сотрудничеством. Денег у меня тогда не было. Я думал, если угожу местным, это поможет открыть приход.
– Но вы же, говоря строго, не священник, – проворчал я.
– Я два года учился в семинарии. Но да, я бросил.
– И однако ходите в сутане. Это же вроде кощунство?
Он лишь скупо улыбнулся и медленно потер ладони.
– Почему вы бросили? – спросила Нора.
– Выяснилось, что католическая церковь не для меня.
– Странно, – сказал я, – а по моим наблюдениям, подонки цветут и пахнут в лучших епархиях.
Виллард не ответил. Пластмассовая коняга в руке Сэм танцевала по столешнице.
– И как же вы «взаимовыгодно сотрудничали»? – спросил Хоппер.
– Они хотели попасть в поместье, – ответил Виллард. – Очень просто. Я прорежу дыру в южной ограде – а они на каноэ доплывут по ручью до озера. И они попросили открыть тоннели.
– Тоннели? – переспросил я.