Ночное кино

Но она отключилась, голова привалилась к моему плечу, руки на коленях как будто держат невидимый букет фиалок. На Перри-стрит я отнес Сэм наверх поспать, но в семь Джинни разбудила ее и переодела в облачную пижаму. Мы посмотрели «В поисках Немо». Я приготовил омлет из белков. Когда Джинни отбыла наверх вынуть контактные линзы – похоже, на секретном языке это означало звонить парню, – Сэм осталась тихонько ужинать за кухонным столом.

Мне выпал шанс еще расспросить ее про Сандру, разобраться, как же так вышло, но едва я сел рядом, Сэм поглядела на меня, медленно жуя, плотно стиснув губы, словно прекрасно знала, о чем я сейчас спрошу, и весьма опечалена, что я так и не понял. Проглотив, она отложила вилку, взяла меня за руку, погладила ее, словно одинокого кролика в зоомагазине, и потянулась за стаканом молока.

И я понял – ну конечно, – что Сэм рассказала мне все.

117

Она умеет волшебно.

Назавтра я крепко-крепко обнял Сэм на прощание, поцеловал в щеку, затем в горячую головушку. И спросил:

– Я тебя люблю больше… как там было?

– Солнца плюс Луны.

Я обнял Синтию. Она не ожидала.

– Ты великолепна, – прошептал я ей в волосы. – И всегда была. Прости, что не говорил.

Она ошалело глядела мне вслед, а я прошагал по вестибюлю и улыбнулся двум консьержам, бесстыдно навострившим уши:

– Слыхали? Эта женщина великолепна!

Дома я опять выволок продавленную картонную коробку и разложил на полу немногочисленные бумаги.

Взаперти, в шестиугольной шкатулке, – что я узнал о себе? «Ты даже не понял, где она открывается». Это подсказка: я не понимаю всего – не вижу всей картины.

Может, я по-прежнему ошибаюсь. По-прежнему не вижу того, что видела даже Сэм. И Нора. И Хоппер.

Все трое верили в Сандру. А я нет.

А если я поверю слепо, как Хоппер, как Нора – как Сэм? Слепота ли это, или они смотрели так, как я не умел? А если я пущу по ветру все резоны и здравый смысл – пускай глупо улетают с глаз долой, а я тем временем поверю в колдовство, в черную магию, в Сандру? Я сжег возвратные свечи, и в мою жизнь вернулась Сэм. Да, можно сказать, что это так совпало – едва они догорели, позвонила Синтия, – но если это не совпадение? А если черная магия пробудилась вновь и твердит, что она подлинна?

А если я на чистой вере прыгну в пропасть и приму за данность, что свет истины в моем расследовании несет не Инес Галло, но Сандра? А если Сандрина психика вовсе не шаталась? Да, она болела – и что с того? Она верила, что рак – очередной симптом проклятия дьявола. Почему бы и нет? Допустим, улики из «Гребня» – измаранная мальчишеская рубашка и звериные кости – ничего не доказывают, но они и не опровергают моих подозрений: Кордова практиковал черную магию вместе с горожанами, его ночное кино – не вымысел, но подлинные документальные хорроры, он использовал детей, дабы снять с дочери проклятие, а может даже, как намекал Паук, пересек черту и какой-то ребенок пострадал.

«Ради его безопасности Галло способна на все». Это я прочел на «Черной доске». Странное дело: от меня она решила его не защищать. Направила прямиком к нему.

Или нет?

Бекман предупреждал, что мне может повстречаться фигура на перекрестке жизни и смерти. «Это будет обманка, подмена, чтобы даровать свободу настоящему. Любимый персонаж Кордовы. Разум Кордовы вызывает его к жизни постоянно, что бы ни случилось».