Четыре сезона

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ты свернешь себе шею… – уныло повторила она и вернулась в дом.

Через десять минут, когда он уже забивал последний гвоздь, опасно раскачиваясь на стремянке, послышался кошачий вой и злобный лай.

– Какого черта?

Моррис обернулся посмотреть, в чем дело, и стремянка пошатнулась. В этот самый момент из-за угла вылетел их кот со вздыбленной на загривке шерстью и безумными зелеными глазами. За ним, высунув язык и волоча поводок, мчался подросший соседский щенок колли, заливаясь лаем.

Кот нырнул под стремянку, собака – за ним.

– Куда?! – замахнулся Моррис. – А ну, пошли прочь!

Собака задела стремянку, и она, качнувшись, начала заваливаться, а вместе с ней полетел на землю и Моррис, издав громкий крик. Из карманов посыпались гвозди и скобы. Он упал на бетонную дорожку, и спину пронзила дикая боль. Хайзел скорее почувствовал, чем услышал, как хрустнули позвонки. Мир вокруг окрасился в серый цвет.

Когда он пришел в себя, то понял, что лежит на дорожке, усеянной гвоздями и скобами, а рядом на коленях, заливаясь слезами, стоит Лидия. Сосед Роуган тоже находился здесь, его лицо было белым как мел.

– Я же просила! – причитала Лидия. – Я же просила слезть со стремянки. А теперь посмотри, что вышло.

Смотреть на что бы то ни было Моррис не имел абсолютно никакого желания. Поясница ныла тупой болью, но самым пугающим было то, что он ничего не чувствовал ниже пояса. Абсолютно ничего!

– Еще успеешь нареветься, – хрипло произнес он. – А сейчас вызови «скорую».

– Давайте я вызову, – предложил Роуган и побежал в дом.

– Лидия, – обратился Моррис к жене, облизнув пересохшие губы.

– Что? Что, Моррис? – Она наклонилась, и ему на щеку упала ее слеза. Наверное, это было трогательно, но он невольно вздрогнул, и движение отдалось новой болью.

– Лидия, у меня к тому же разболелась голова.

– Ох, бедняжка! Бедный Моррис! Но я же просила тебя…

– У меня болит голова, потому что проклятый щенок Роугана лаял всю ночь и не давал спать. А сегодня он погнался за нашим котом и опрокинул стремянку. Боюсь, я сломал позвоночник.

Лидия закричала от ужаса, и ее крик завибрировал в пульсировавших болью висках Морриса.

– Лидия, – снова сказал он и облизнул пересохшие губы.

– Что, милый?