А получилось так: молодой врач шестого отделения общей реанимации и интенсивной терапии Геннадий Алексеевич впал в некоторое помрачение ума. Смущали его такие мысли, поделиться которыми с коллегами он уже около двух недель не решался.
Но вот как-то утром он услыхал в коридоре разговор двух медсестер. Женщины шушукались довольно громко – нельзя было не услышать.
– Сказано: число зверя – шестьсот шестьдесят шесть… Понимаешь?! Шестая койка в шестой палате, шестое отделение.
– Точно! Точно. Светка мне тоже говорила: все там помирают. Ох ты!..
– Светка!.. Я тебе говорю: ни одного не выписали. Все в морге.
– Ох ты!.. Ох ты!!!
– А парнишка-то молоденький, всего пятнадцатый годок! Я его и пожалела: пристроила в коридорчике… Пока доктор ушел, уложила его. Пусть в коридорчике – так хоть жив останется, верно ж?!
– Верно, верно.
Тут тетки завздыхали, а при виде Геннадия Алексеевича переглянулись и замолкли.
Геннадий Алексеевич же сделал вид, что разговора никакого не слышал, а сам между тем мысленно облился хладным потом. Сделалось ему совершенно ясно, что шила в мешке уже не утаишь и надо ему идти и сдаваться начальству со всеми своими дурными мыслями. А то вон уже побежали слухи, заработало радио «ОБС» (одна баба сказала).
Нездоровые сенсации – вот как это называется-то! Ни ему, ни родному медицинскому заведению не на пользу. Только к кому ж идти?
Кому такое доверить можно? Желательно так, чтоб самого на смех не подняли: мол, молодой врач – недоучка. Не хочется опозориться перед коллегами. Припишут еще профнепригодность…
Надо же: шестьсот шестьдесят шесть, число зверя! А что, если?..
Нет: срочно что-то делать, меры принимать, меры… И тут, как в омут головой, принял он решение: к заведующему! Заведующий, как человек пьющий, но партийный, сумеет в вопросе разобраться с правильной идеологической точки зрения. С другой стороны – не станет молодого специалиста в дурном свете перед сотрудниками выставлять. Не сможет – небось у самого рыло в пуху.
Не откладывая дела в долгий ящик, явился молодой врач в кабинет заведующего.
И для затравки выложил перед начальством статистику по шестой палате ИТ (интенсивной терапии).
Всего в отделении было восемь палат. Каждый врач вел свои две палаты, окаянная же шестая была на попечении сразу двух врачей, один из которых, однако, находился сейчас в отпуске.
– Ну и чего это ты мне бумажки суешь? – вяло поинтересовался заведующий отделением, между прочим доктор наук, А. К. Жуков.
В подсунутой Геннадием Алексеевичем статистике получалось по цифрам, что каждый второй аккуратно в шестой палате помирает. Вместо того, чтобы поправляться. Оно конечно, палата ИТ – это палата ИТ, это вам не грязелечебная физкультура. Но, с другой стороны, безрадостные показатели палаты уж очень резко выделялись на фоне остального социалистического соревнования.
Доктор наук Жуков мрачно просмотрел цифры и перевел недоумевающий взгляд на молодого коллегу: