Белое безмолвие

Что меня по-настоящему проняло, так это, конечно, опыт Джульет в общении с «этим» – Третьим Человеком. Оно напрямую перекликалось с той пугающей сущностью, которую я почуял в пещерах. Что-то ведь находилось со мной там, внизу, после того, как умер Эд; что-то толкало меня. И Джульет писала, что это «присутствие» было злым и враждебным. Как и в моем случае. Она почувствовала его перед смертью напарника, а затем снова, когда опять оказалась здесь.

И опять-таки там были пальцы, эти черные отмороженные пальцы. Пальцы в твоем сердце, парень.

Практически сразу же я стал думать о ней как о родственной душе, человеке, пережившем странный пугающий опыт в экстремальной обстановке. Самое логичное объяснение заключалось в том, что она была ненормальной, как целая рота моих Эдов, однако принимать его мне не хотелось. Ясное дело, она находилась под большим давлением из-за возможности стать первой женщиной, покорившей вершину без вспомогательных средств, она терзалась смертью партнера и, вероятно, пребывала в депрессии. Травма на травме. «Ничего тебе не напоминает, Саймон?» – спросил я себя.

Ощутив первые признаки приближающейся панической атаки, я подавил их своим новым защитным приемом – прикусив щеку (глупо, конечно, ведь на такой высоте порезы и ссадины долго не заживают). В голове появилось слишком много вопросов, чтобы поддаваться панике. За ужином я сумел съесть немного лапши и почувствовал прилив сил, поэтому я оделся и рискнул выйти наружу. Усевшись на шаткий стул, я невидящим взглядом уставился на апокалиптическую громаду Чангзе.

Наверное, это Джо Дэвис или, может, Тадеуш отослал дневник родственникам вместе с вещами Джульет. Мне даже трудно было представить, что испытывал Марк, когда читал его в первый раз.

Мог ли я предположить, что трагедия Джульет объяснит то, что я пережил в Куум Пот? Хрен его знает. Но то, что она написала, явно соответствовало моим ощущениям.

– Слыхал, что ты приболел, сынок, – сказал Малколм, и я от неожиданности вздрогнул.

Он пододвинул ко мне свой стул. У меня не было настроения принимать очередную дозу отеческой опеки, но и одному оставаться не хотелось. Мне не терпелось обсудить всё, что я узнал, с Тьерри. «Выясни больше о погибшей матери Марка», – мог бы я написать ему. Нет. Марк, конечно, не был моим другом, но если я расскажу об этом Тьерри, всё мгновенно раскроется. Джульет не просто мертва, она еще и знаменита – просто идеальная бомба, с точки зрения Тьерри. «Ты ведь именно для этого здесь, разве не так? Ты напал на золотую жилу, дружище», – сказал бы он мне.

Малколм прочистил горло. Он что-то говорил мне, а я его не слушал.

– Можно задать вам вопрос, Малколм?

– Валяй.

– С вами никогда не случалось чего-то необычного в горах?

– В каком плане, сынок?

– Я читал о великих первооткрывателях, – тут я выдержал театральную паузу, как будто хотел добавить «вроде вас», – и многие из них говорят, что испытывали странные вещи – галлюцинации или что-то в этом духе. Ну, например, Шеклтон видел в Антарктике лишнего человека в своей группе.

Он тихо усмехнулся.

– О да, Саймон. Фактор Третьего Человека. Это часто случается. Ты, конечно, должен знать историю Фрэнка Смита.

– Напомните мне.

– Он пытался взойти на Эверест с южной стороны – случилось это, по-моему, в тридцать третьем. Он был настолько уверен в том, что за ним следует какой-то воображаемый альпинист, что даже предложил ему кусочек «Кендал-минт-кейка». А еще он видел чайники, которые плясали в воздухе перед ним. Это очень известная история.

– Но ведь это вызвано гипоксией, верно? Когда мозгу не хватает кислорода?

– Может быть, это случается из-за высоты, сынок, может быть, от холода, может быть, от усталости. Мозги – очень забавная штука. – Он снова усмехнулся. – Или это ангелы-хранители, кто его знает.