Белое безмолвие

– Выходит, это не обязательно означает, что ты спя… сошел с ума?

– Надеюсь, что нет! Ты у меня спрашиваешь так, будто я сам когда-то пережил что-то подобное. Хотя да, со мной такое было. Случилось это перед моим восхождением на Пумори. Так вот, бреду я к своей палатке, и внезапно мне кажется, что я иду по проходу в супермаркете и что Молли просит меня купить чипсов соломкой. Шерп Таши заметил, что со мной не всё в порядке, и сразу проверил мою кислородную маску: оказалось, что вентиль покрылся льдом.

– И сколько это продолжалось?

– Время здесь течет по-другому, сынок, но вряд ли прошло больше десяти минут, пока Таши сообразил, что у меня проблемы с подачей кислорода. Трудно найти такого альпиниста, с которым не происходило бы что-то похожее. – Он скорчил гримасу и вытянул ногу, на которой не было пальцев. – Я упал, когда мы поднимались сюда. Поэтому так долго и добирался.

– А вас не волнует, что вы можете еще что-то себе отморозить, Малколм?

Перед глазами возникла картина: он расхаживает в своем гараже и вытирает пыль с аккуратно подписанных банок, в каждой из которых лежит какая-то часть его тела. Большинство из них черные, как уголь. Я тут же прогнал это бредовое видение.

– Я не могу себе позволить беспокоиться о таких вещах, сынок. Здесь не место для подобных мыслей.

– Зачем вы тут, Малколм? Зачем заставляете себя через всё это проходить?

Снова та же усмешка.

– Моя жена не может этого понять. Она говорит, я делаю это потому, что в базовом лагере жизнь проще. Тут ты только ешь, спишь и карабкаешься в гору. Меньше стрессов во всех отношениях. В прошлом году, пока я был здесь, моего старшего сына поймали в магазине на краже; глупый маленький балбес. Мне не пришлось заниматься этой проблемой. – Выражение его лица изменилось. – Но дело-то в другом. Мне это видится так. Когда ты находишься здесь, в этой зоне, к тебе словно цепляется какая-то нить. Она тянет и тянет тебя вверх, пока ты не оборвешь ее с усилием. Она будет тянуть тебя и дальше, пока не убьет. – Голос его стал хриплым. Очень поэтично. Новая сторона привычного Малколма, которой я не знал.

– Лихорадка покорения вершины?

– Да. Называй это, как хочешь. Мне в жизни не было так тяжело, как в прошлом году, когда мне пришлось повернуть назад.

– Так почему же вы повернули?

Прежде чем ответить, он немного поколебался.

– Я достиг своего предела. Понял, что не вернусь, если сделаю еще хоть один шаг вверх. Но ты ведь и сам знаешь о том, как толкать себя вперед, Саймон.

– В смысле?

– Если ты взял Эйгер, сможешь взять и Эверест. – Он бросил на меня проницательный взгляд. – Скажи еще раз, в каком году ты там был?

«Вот черт. Осторожнее, Сай», – предупредил себя я. Понятно, что моя тактика уклонения от темы Эйгера оставляла желать лучшего. Малколм, как и Ванда, хорошо знал альпинистов; вероятно, ему будет нетрудно доказать, что я водил всех за нос насчет этого восхождения, если он допросит меня с пристрастием.

Вдруг из его левой ноздри потекла струйка крови, избавив меня от необходимости менять тему. Ирени говорила нам, что кровотечение из носа – явление здесь столь же распространенное, как головная боль и тошнота. Он вытер кровь тыльной стороной перчатки.

– Ох, опять. Только не это. Третий раз за сегодняшнее утро. – Он встал и похлопал меня по плечу. – Однако я больше не позволю этой горе победить меня, сынок.