Белое безмолвие

Джульет в своем дневнике писала практически то же самое, но гора все равно взяла верх, не так ли?

Я заметил ярко-красное пятно, мелькнувшее среди палаточного городка, – куртку Ванды. Позади нее плелся Марк, спотыкаясь на неровностях почвы. Он был совершенно истощен; губы покрыты пленкой засохшей слюны. Мне оставалось надеяться, что он слишком устал, чтобы заметить чужое присутствие в своей палатке.

– Как всё прошло?

– Он справился очень хорошо.

Марк вяло улыбнулся мне.

– Надеюсь, ты не имеешь ничего против, Марк, но я все-таки забрался к тебе в палатку и взял кое-что почитать. – Я постарался, чтобы прозвучало это буднично, равнодушно, типа «ничего такого».

На его лице промелькнула тень тревоги, но затем он сказал:

– Нет. Всё в порядке. У меня немного болит голова. Мне нужно прилечь.

Он заполз в свою палатку. Мне хотелось окликнуть его, обнять. Я пытался поставить себя на его место и не мог. Если бы моя мама исчезла в горах, когда я был еще маленьким, и после этого фатального восхождения остались лишь безумные записи о том, как ее преследует призрак, я бы тоже чувствовал себя совершенно несчастным. «А все-таки ты в состоянии поставить себя на его место, Сай. Ты ведь тоже потерял родителя», – напомнил себе я. Кончина моего отца не была такой гламурной, как смерть Джульет, – причиной его инсульта, скорее всего, стало то, что он ежедневно выкуривал три пачки сигарет. На это стоило возразить, что его образ жизни был таким же опасным и убийственным, как и у Джульет. Я прогнал эти мысли, чтобы не углубляться в них. Мне не хотелось отождествлять себя с Марком. Я не мог себе этого позволить.

Ванда жестом позвала меня на край лагеря, где нас никто не мог услышать.

– Думаю, с ним всё будет в порядке. – Прозвучало это не слишком убедительно. – У него хорошая техника pied en canard[64], но ему нужно научиться дышать на расслабленном шаге. Высота очень мешает ему. Он должен потреблять больше калорий – иначе, думаю, ему не хватит энергии на задуманное. А ты как себя чувствуешь?

«Вот увидел тебя, и стало намного лучше». Это была правда. От взгляда на нее на сердце становилось легче; но я не сомневался, что, если произнесу это вслух, она даст мне по голове.

– Уже получше.

Она сняла свой рюкзак и села на него, а я устроился рядом, глядя на то, как она разворачивает два энергетических батончика.

– Проголодалась?

– Я не могу их есть по одному.

Я внимательно смотрел, как она разглаживает обертки.

– Почему?

– Я всегда так делаю. Ты решишь, что я ненормальная.

– Вовсе нет.